А судьи где?

Власть на страже разноправия

Виктор Костюковский,
специальный корреспондент Российского фонда помощи (Русфонда)

Кажется, граждане добились, чтобы городская больница №31 Санкт-Петербурга не исчезла: об этом объявил пресс-секретарь Управления делами президента Виктор Хреков. Попавший в прессу несколько дней назад протокол межведомственной группы по подготовке переезда в Петербург высшей судебной власти страны прочил больнице расформирование и перепрофилирование для обслуживания сотрудников Верховного и Высшего арбитражного судов. Особую тревогу наших читателей вызывала судьба больничного отделения детской онкологии и гематологии. Это отделение – партнер Русфонда по программе «Русфонд.Онкология».

Отделение детской онкологии и гематологии открыто в 1990 году. Здесь лечатся дети со всеми видами злокачественных опухолей. Это единственное на северо-западе России место, где успешно лечат опухоли центральной нервной системы. За годы работы отделения долговременная выживаемость больных острым лимфобластным лейкозом увеличилась с 15 до 80 процентов, миелоидным лейкозом – с 0 до 50 процентов, лимфомами – с 30 до 80 процентов. Эти показатели уровня лучших мировых клиник. Читатели Русфонда с 1999 года поддерживают пациентов больницы №31.

Уникальность отделения обусловлена двумя главными факторами. Первый – высочайшая квалификация и огромный опыт докторов (почти все прошли обучение за рубежом) во главе с известным в мировой профессиональной среде специалистом – профессором Маргаритой Белогуровой. Маргариту Борисовну хорошо знают родители больных детей во всей России и в ближнем зарубежье. Ее авторитет в этом смысле можно сравнить разве что с репутацией уникального питерского детского кардиохирурга Вадима Любомудрова – но он вот уже два с половиной года как уехал из России, мы публиковали его рассказ о причинах отъезда («Хирург в чужом отечестве», «Ъ» от 30 июля 2010 года).

Ну и что, спрашивали некоторые из наших читателей, разве при переносе отделения в другую больницу, как предполагалось, квалификация и опыт врачей разом бы рухнули? Вряд ли. Но есть еще один фактор успешной работы отделения. Это сама больница, в которой оно работает, фактически центр передовых медицинских технологий. Это разветвленные связи ее отделений – детских и взрослых, диагностических, терапевтических, хирургических, лабораторных, реанимационного. Вот эти связи при любом «переносе» наверняка были бы разорваны, а часть оборудования утрачена.

Но что, казалось бы, теперь об этом говорить, ведь ясно, что больницу оставили в покое. А говорить есть о чем. Уже пошли по городу толки, что питерцы себе же и сделали хуже: «лучшего в России детского онкологического центра», который власти обещали построить «в кратчайшие сроки», теперь не будет.

Это обещали люди, которые вряд ли понимают, что такое «кратчайшие сроки» и сколько детей в эти сроки могло бы погибнуть. Центр имени Димы Рогачева в Москве задумывался, проектировался и строился около шести лет, и это под жестким кураторством первого-второго (попеременно) лица государства Владимира Путина. Сколько может стоить такой центр для Питера и где взять деньги, речи даже и не шло. Погорячились власти. А пока один из депутатов петербургского заксобрания, Андрей Анохин, предложил отправить ревизоров в 31-ю больницу с проверкой финансовой деятельности.

Но разве нет более насущных и в то же время менее затратных забот в той же детской онкологии и онкогематологии? В России до сих пор практически нет протонно-лучевой терапии, спасительной при опухолях мозга. Нет MIBG-терапии – лечения радиоактивным йодом, спасительного при нейробластомах. Не зарегистрированы и не применяются множество лекарств, давно и успешно работающих в просвещенном мире. До сих пор, на втором десятке лет XXI века, нет единого регистра доноров костного мозга, что вообще-то сущий национальный позор (в Чехии, стране населением с Москву, с 1998 года работает один из самых эффективных в мире таких регистров). Институту детской гематологии и трансплантологии имени Р.М. Горбачевой, одной из лучших клиник страны, как воздух нужен пансионат для проживания и амбулаторного лечения лейкозных пациентов. Это позволило бы повысить выживаемость этих маленьких бедолаг. А стоимость такого пансионата в сто раз меньше предполагаемой (50 млрд руб.) и наверняка заниженной стоимости переезда судов в Петербург.

В защиту 31-й больницы выступили врачи, местные депутаты, артисты, ученые, кинематографисты, писатели, рабочие, церковь – все слои и сословия, все возрасты. Выступил народ: петиции, сходы, пикеты…Что ж, добились: предполагается, что для судей построят отдельный медцентр. И вот это будущее строительство очередной элитной и супероснащенной лечебницы для ограниченного контингента третьей власти (одна, для Конституционного суда, уже есть по соседству с 31-й) гражданское общество теперь воспримет как огромную победу?! Поневоле задумаешься: не для того ли все и затевалось…

А судьи где? Почему их-то голоса не слышны в возмущенном гуле общества? Почему явное и неприкрытое нарушение конституционного принципа равноправия не возмущает тех, кто призван стоять на страже законов, начиная с Конституции? Почему люди, самой должностью своей призванные быть совестью нации, молчат? Не может же быть, что никто из них не испытывал в эти дни стыда за свое профессиональное сообщество.

Или может?