«Коммерсантъ» №033 [3117] 25.02.2005
СЕМЬЯ ДЛЯ ДЕТДОМОВЦА
Лев АМБИНДЕР, руководитель Российского фонда помощи
У нас входит в моду помощь сиротским учреждениям. Им шлют деньги, покупают мебель, ремонтируют здания, а кое-где даже строят новые. Бизнесмены регулярно посещают «свой» детдом с пакетами подарков. Об этом не принято говорить, но все, кому надо, как обычно, все знают, и «мода на детдом», становясь элементом стиля жизни, замечена во многих регионах. В том числе и в Пермской области, где я только что побывал. Эта поездка дала повод предложить читателям «Ъ» новое партнерство.
Всячески приветствуя благотворительную помощь детдомам, давайте все же отметим: детдом не лучшее место для сироты. Лучшее место — это все-таки семья, пусть даже не кровная, а приемная. Или патронатная, как в Пермской области. О том, что такое пермский семейный патронат, чуть ниже. А пока вот история 9-летней Лены Бурыловой. Она живет в Нью-Йорке, ее гувернантка прежде преподавала английский язык в России. Лена учится в школе, после занятий ее посещает психоаналитик. Он уверен, что скоро его услуги девочке не понадобятся. В школе у нее есть друзья, для них она Лена Вест (West). Это фамилия ее новой мамы Сьюзан. Еще в начале 2004 года Лена была воспитанницей Пермского детдома № 16. Ей повезло: это один из лучших детдомов России. Она попала туда в три года из больницы, где ей ампутировали обмороженные пальцы левой руки и обеих ног. Лена обморозилась, когда мать оставила ее на улице. Директор детдома Людмила Шустер была в Нью-Йорке у Вестов. Она показывает мне фотографию: Лена среди сверстников, все смеются, а позади бассейн. Как раз в бассейне Лена произвела на директора самое сильное впечатление. Она плескалась вместе со всеми и ничего не боялась. Между тем, говорит директор, «в детдоме Лена жила, как на сковородке, из-за чужих взглядов», рано поняв, что она не как все. Она заранее начинала плакать, когда требовалось на людях снять носки. А в детдоме, даже самом лучшем, вся жизнь на людях. «Вот скажите, какое будущее у нас ждало Лену? — говорит мне директор и как-то непоследовательно добавляет: — Она уже плохо говорит по-русски. А прошло-то всего полгода». Я спрашиваю: «Жалко?» И директор почти кричит: «А вы сделайте так, чтобы дети жили не в детдоме, а в семье, и не в Америке, а в России!» Директор знает, что выпускники детдомов чаще других молодых людей идут на самоубийство, что среди них больше уголовников, а также бездельников, живущих неизвестно на что. Людмила Шустер тоже за патронатные семьи.
Закон Пермской области «О патронатном воспитании» от 6 октября 2000 года закрепил результаты эксперимента, начатого областной администрацией в 1998 году. Как и семья приемная, чей статус прописан в Семейном кодексе РФ, патронатная семья получает 2000 руб. в месяц на питание и 1200 руб. зарплаты за одного ребенка (в этих семьях по два-четыре воспитанника). Отличие же в том, что в патронатную семью попадают дети только из детдомов (в приемную дети могут быть переданы после смерти кровных родителей или лишения их прав). И опекуном сироты выступает не патронатная семья, а директор детдома. Патронатное воспитание стало частью пермской Программы борьбы с социальным сиротством (дети-сироты при живых родителях). В результате ее реализации в 2004 году впервые за последние десять лет остановлен рост числа сирот.
Сейчас в Пермской области свыше 600 патронатных семей. И хотя не в Перми придумали этот способ воспитания сирот, но именно в Перми местная власть впервые в России системно занялась устройством сирот в семьи, закрепив эту работу в десятке законодательных актов. Самое удивительное в том, что с критикой закона «О патронатном воспитании» в 2003 году выступил областной прокурор. Если бы облсуд удовлетворил его претензии, то от закона ничего бы не осталось. Но Пермский суд не удовлетворил. Его поддержал и Верховный суд РФ. А самое забавное в том, что в этой истории обладминистрация выступала единым фронтом с правозащитниками из Московской Хельсинкской группы.
Сегодня в Перми все понимают, что патронатная семья для детдомовца — это подчас единственный его шанс на адекватное воспитание и, стало быть, нормальное будущее. Директор детдома № 2 Елена Торопова, рассказывая о судьбе 10-летнего Павла Попова, обращает внимание на жилищную проблему его патронатной семьи. Четыре года назад Паша попал в семью Ярковых, у которых четверо кровных детей и трехкомнатная «хрущевка». Тогда у Паши был диагноз «психическая задержка развития». Ему еще не ставили «легкую дебильность», но и этот диагноз уже витал над ребенком. Так вот, Паша учится в обычной школе, но по спецпрограмме, так как значительно обгоняет одноклассников в развитии. Он обладатель дипломов по хореографии, а учитель вокала в школе искусств вовсе уверен, что ребенку с его способностями прямой путь в музучилище. У Паши не все ладно с позвоночником, очень нужен бассейн. Но и бассейн, и школа искусств, и музучилище — они в центре Перми, куда два часа езды с окраины, где живут Ярковы. Сейчас у Ярковых еще два воспитанника: Максим Емельянов, 6 лет, и Уля Бурылова, 4 года. Этой семье явно нужна квартира возле центра, на которую сироты имели бы имущественные права. Но у Ярковых нет средств, а областной бюджет подобных трат не предусматривает.
РФП с марта начинает публикацию писем из таких семей. Мы рассчитываем на вашу поддержку, дорогие друзья, мы готовы действовать и по вашим заявкам. Если вы хотите помочь таким семьям, определите регион, размеры помощи, задайте тему — и мы подберем семью и отследим целевое использование ваших денег.
