Вирусная арифметика

Даже если считать смертность от COVID-19 честно, сравнивать страны по этому показателю нет никакого смысла

В России низкую смертность от COVID-19 пытаются сделать предметом национальной гордости и доказательством хорошего развития медицины. Но смертность от коронавируса зависит от множества причин, и иногда плохая медицина, как ни странно, даже способствует выживаемости.

COVID не лечится, но в России уже многие представители власти успели назвать низкую смертность от вируса свидетельством отличного качества нашей медицины: Владимир Путин, Дмитрий Песков, глава инфоцентра по коронавирусу Александр Мясников, представитель МИД Мария Захарова. Статистика смертности может искусственно занижаться (расследование про это уже давно опубликовала «Медуза»). Но дело не только в этом. На смертность от коронавируса влияет много неочевидных факторов, делающих даже честное сравнение статистики разных стран бессмысленной затеей.

Чей народ моложе

Смертность от COVID в России сейчас 1,6% (11 318 умерших на 726 036 заболевших; эти и следующие цифры – на 13 июля 2020 года, источник: Университет Джонса Хопкинса). В Саудовской Аравии – чуть меньше процента, в Венесуэле – 0,9%, в Гане – 0,6%. Рекордсменов, если поискать, найдется немало, и достижения местной медицины скорее даже мешают им ставить рекорды.

С самого начала эпидемии стало ясно, что последствия коронавируса сильно зависят от возраста. У 80-летних заболевших вероятность умереть примерно в 20 раз выше, чем у 40-летних. У нашей страны довольно заметный возрастной гандикап по сравнению с Европой. Например, средний возраст итальянцев – не путать со средней продолжительностью жизни – 44,5 года (здесь и дальше – данные Worldgeo), немцев – 46 лет, россиян – 39. А безопаснее всего болеть коронавирусом в Африке. В упомянутой выше Гане средний возраст населения меньше 21 года. 40% ганцев – дети, которым еще не исполнилось 15 лет. Глубокие, по общему мнению, старики – граждане, которым удалось дотянуть до 65, – составляют всего 4% населения. Сравните с Италией, где детей втрое меньше, зато доля «стариков» в пять раз больше. По возрастному составу лучше всех подготовлен к COVID Нигер. Средний возраст нигерийца – чуть больше 15 лет, доля людей старше 65 лет – 2,6%.

В странах с высоким уровнем дохода люди обычно живут дольше. Богатые страны, как правило, «старше» бедных. Но учесть этот фактор с помощью какого-нибудь поправочного коэффициента в статистике COVID не получится, потому что дело не только в доходах. Неожиданно молоды, например, жители Аравийского полуострова. Среднему жителю Саудовской Аравии меньше 27 лет, хотя по доходам на душу населения страна находится во второй десятке, рядом со Швецией и Нидерландами. Всему виной трудовая миграция на Аравийский полуостров. По разным оценкам, среди 27-миллионного населения Саудовской Аравии от 5,5 до 10 млн – люди, приехавшие на заработки. В основном довольно молодые и довольно здоровые. В ОАЭ средний доход населения еще выше, а доля экспатов еще больше – почти 90%.

Но успех «антиковидной» политики Саудовской Аравии можно заметить в другом: только в конце мая местная пресса сообщила о первом докторе, умершем от COVID. В неофициальном российском списке погибших от коронавируса врачей в то время было уже около 300 человек.

Пики и козыри

Существует множество математических моделей, пытающихся предсказать распространение COVID и смертность, иногда весьма сложных. А есть простые закономерности. Одна из них состоит в том, что в первые недели после прихода коронавируса смертность низкая: заболевшие еще не успели умереть. Расти смертность обычно начинает после прохождения пика заболеваемости. В Германии, например, уровень смертности сейчас 4,5%, а еще в конце марта он составлял всего 0,7% – в это время в стране был пик распространения эпидемии, ежедневно заболевали от 4 тыс. до 7 тыс. человек. В первой половине апреля заболеваемость стала уменьшаться, а относительная смертность, наоборот, расти. К середине апреля она достигла 2,7%. К середине мая вновь заболевших считали уже сотнями, а не тысячами, а смертность достигла своего нынешнего показателя.

Растет смертность и в России. Сейчас 1,6%, месяц назад – 1,3%, два месяца назад – 0,9%, три месяца назад – 0,8%.

Но такая схема развития событий не универсальна – это хорошо показывает пример Сингапура. Город-государство с первых дней эпидемии тщательно прослеживал и пресекал все пути распространения инфекции – и поначалу это помогло остановить вирус. В середине апреля, через месяц после начала эпидемии, в шестимиллионном городе было 8 тыс. заболевших, а умерло 11 человек – всего 0,13%. Сейчас процент умерших от коронавируса в Сингапуре упал до 0,05%, но это не значит, что все стало еще лучше. Как раз наоборот. Называйте это второй волной или продолжением первой, но во второй половине апреля вирус начал распространяться, несмотря на все меры: за два с половиной месяца количество заболевших в Сингапуре выросло почти в шесть раз. Умерших пока 26 человек – смертность всегда начинает расти позже заболеваемости.

Причины и следствия

Правила определения, умер человек от COVID или чего-то другого, меняются в пространстве и во времени. В США, например, система учета различается по штатам, это создает большие статистические проблемы. В странах Европы разная система учета, да к тому же на протяжении пандемии она менялась. А затем статистику, часть которой собрана по одним правилам, а часть по другим, начинают ярко интерпретировать. Например, уже всем известно, что Швеция все делала неправильно – и это признал главный эпидемиолог страны Андерс Темнел. На самом деле Темнел в своем интервью 3 июня скорее просто показал себя человеком, имеющим совесть. Он признал, что «в Швеции умерло слишком много людей» и что «конечно, была возможность сделать лучше, чем мы сделали». Едва ли бывает так, что людей умерло слишком мало или даже ровно столько, сколько нужно, а возможности что-то сделать лучше вообще не было.

В Швеции с начала эпидемии заболело почти 75 тыс. человек, уровень смертности составляет сейчас 7,4%. В Бельгии, стране примерно с таким же количеством жителей, заболели 62 700, а умерли 15,6% из них. Сравнивать кого-то с Бельгией не стоит, там свой метод подсчета: коронавирусу приписывали практически все смерти в домах престарелых, на которые пришлась половина всех смертей. Но можно сравнить Швецию с соседней Норвегией. Население Норвегии примерно вдвое меньше, количество заболевших – в восемь раз меньше, умерших – примерно в 20 раз меньше.

Это действительно пугающие цифры. Но по крайней мере отчасти они объясняются довольно неожиданным образом. Одно из самых опасных в смысле COVID мест – европейские дома престарелых, в Швеции же самая большая среди скандинавских стран доля жителей таких домов. А важнее другое, объяснила в радиоинтервью эпидемиолог Марта Шебехели. Норвежские дома престарелых гораздо меньше по размеру, чем шведские, а обслуживают их в основном постоянные штатные сотрудники, в то время как в Швеции велика доля волонтеров, приходящих в свободное от основной работы время. Впрочем, признает Шебехели, норвежцы аккуратнее тестировали на коронавирус штат домов престарелых, это сыграло большую роль. Впрочем, норвежцы чувство законной гордости по этому поводу, кажется, не выражали.

Множество факторов наслаиваются и так тесно переплетаются между собой, что похвальба низкой смертностью, скорее, что-то говорит о личности говорящего, чем о заслугах системы здравоохранения его страны.

Фото: Евгений Черкасский, Unsplash.com