Валерий Панюшкин

У Максима Аборнева из Малоярославца Калужской области рецидив острого лимфобластного лейкоза. Это значит, что рак крови вылечили, но он вернулся в тысячу раз более лютым и теперь без трансплантации костного мозга не уйдет. Надо пересадить костный мозг, перезапустить Максиму всю систему кроветворения, но подходящего для пересадки донора не нашлось ни среди родственников мальчика, ни вообще среди россиян. Придется закупать трансплантат за границей, а это дорого – 2 287 587 руб. Больше половины уже пожертвовали наши партнеры из бизнеса, но 887 тыс. руб. нужно собрать. Вы спросите, при чем тут изумруды? →

В начале июня в одной из онкогематологических клиник Сиднея женщине, больной раком крови, пересадили стволовые клетки от донора из российского Национального РДКМ. Точная дата трансплантации и название клиники не разглашаются в течение двух лет ради защиты анонимности донора и реципиента. Тем не менее уже сейчас можно констатировать, что в истории развития Национального РДКМ – революционная веха. Впервые Национальный РДКМ не только получает донорский костный мозг из-за границы, но и отправляет за границу костный мозг российского донора, то есть полноценно и на равных участвует в мировой системе поиска доноров →

Мише два с половиной года, он живет в Златоусте Челябинской области. Чем мальчик болен, сказать трудно, проще сказать, чем не болен. Ему оперировали диафрагмальную грыжу, потому что органы брюшной полости, кишечник и печень оказались в грудной полости, мешали работать сердцу и легким. Оперировали сердце, которое не могло нормально развиваться, будучи сдавлено кишечником. Несколько раз оперировали заворот самого кишечника, удалив его часть. Диагностировали детский церебральный паралич, не зная, как еще описать тот факт, что ребенок патологически расслаблен. Изрядную часть жизни Миша провел на аппарате искусственной вентиляции легких. Но причина всех бед – голод. Тот самый заворот кишок, с которым малыш родился и из-за которого не может нормально питаться. →

Он бравировал своим простонародным происхождением и был при этом тончайше образован. Говорил, как правило, вместо русского языка на донецком суржике, но писал поистине с пушкинской стилистической легкостью и прозрачностью, причем не только на русском языке, но, если надо, и на немецком, и на английском. Когда Игорь заболел раком много лет назад, многие издатели отказались от него, потому что в России не принято давать работу людям с инвалидностью. Русфонд именно в этот момент поддержал Игоря рабочим контрактом →

По сведениям уполномоченного по правам ребенка Воронежской области Ирины Поповой, только во вверенном ей регионе находится не менее 5,5 тыс. беженцев из Донецка, Луганска, а также Харькова и других районов Украины, затронутых спецоперацией. Не менее 1460 беженцев – дети, и их число растет: беженцы продолжают прибывать. В Белгородской, Ростовской и Воронежской областях региональными органами власти устраиваются пункты временного размещения, организуется питание и медицинская помощь. Но помощи этой недостаточно. Только в Воронежской области, где мы побывали, пунктов временного размещения – 77. Людям, в спешке покинувшим свои дома, не хватает предметов первой необходимости. На сайте Русфонда открыта страница сбора средств для беженцев →

Девочке шестнадцать лет. Она из города Мурома во Владимирской области. Полтора года назад Алену сбил на пешеходном переходе автомобиль, ехавший со скоростью сто километров в час. Водитель признан виновным и даже выплачивает компенсацию, но смешные суммы. А у Алены – тяжелые черепно‑мозговые травмы, переломы челюсти, тазовых костей, разрывы мочевого пузыря и яичника. Несколько месяцев в коме, потом на аппарате искусственной вентиляции легких, трахеостома в горле, чтобы дышать, до сих пор гастростома в животе, чтобы есть и пить. Не ходит. Говорит только отдельные слова, и то с закрытым ртом. Объясняется картинками и знаками, и то односложно: один палец значит «да», два пальца – «нет». Но Алене становится лучше. Функции организма медленно возвращаются, если заниматься реабилитацией. →