Татарстан-акции

Из письма Земфиры Аюкаевой, мамы Эльвиры: «Моя дочь до девяти лет росла здоровым ребенком. А потом внезапно стали проявляться признаки диабета. Начало заболевания протекало очень тяжело, девочка даже оказалась в реанимации. И в дальнейшем не удавалось стабилизировать уровень сахара в крови, Эльвиру несколько раз госпитализировали. Несмотря на все наши старания, появилось опасное осложнение диабета. У дочки была постоянная слабость, головокружения, временами даже потеря ориентации…»  →

Из письма Юлии Немовой, мамы Ильи: «У сына сильное искривление позвоночника. К двум годам на левой лопатке появился горб, а сколиоз достиг четвертой степени. В прошлом году Илью прооперировали в новосибирской клинике. В позвоночник вставили специальную металлическую конструкцию. Каждые полгода ее необходимо раздвигать, чтобы компенсировать рост позвоночника и добиться максимального выпрямления спины…» →

Из письма Диляры Гилязетдиновой, мамы Ралины: «Когда дочь появилась на свет, у нее было трехкратное обвитие пуповиной. Ралина не могла дышать самостоятельно, поэтому первые дни провела на аппарате искусственной вентиляции легких. В возрасте двух недель ей пришлось еще и перенести операцию, так как обнаружилось новообразование в брюшной полости. В четыре месяца мы стали замечать, что у дочки косят глаза. Нас отправили на обследование в детскую больницу № 8 Казани. Там-то и выяснилось, что у Ралины ДЦП. Но мы не опускаем руки, интенсивно лечимся. С 2010 года ездим в московский Институт медицинских технологий (ИМТ). Сердечно благодарим всех читателей Русфонда, кто не остался равнодушным к нашей беде и помог оплатить лечение на первых этапах. Терапия помогла: дочка стала ходить, стоять у опоры, произносить отдельные слова, понимать обращенную к ней речь. Сейчас необходимо продолжать лечение, чтобы закрепить достигнутые результаты…» →

Из письма Натальи Бадритдиновой, мамы Аделя: «У моего сына тяжелое генетическое заболевание – спинальная мышечная атрофия Верднига-Гофмана. Мышцы спины очень ослаблены, поэтому они не могут удерживать позвоночник в правильном положении. В десять лет искривление позвоночника Аделя достигало девяносто градусов. Три года назад сына прооперировали в клинике Ортон (Финляндия): имплантировали в позвоночник специальную металлоконструкцию. Каждые полгода необходимо раздвигать эту конструкцию, чтобы компенсировать рост позвоночника и добиться максимального выпрямления спины…»  →

Из письма Елены Николаевой, мамы Кристины: «О том, что у Кристины с рождения больное сердце, мы узнали только в прошлом году. После медосмотра в школе нас направили к кардиологу. И вот прозвучал страшный диагноз. Врачи объяснили нам, что до сих пор сердце дочери получало питание через вспомогательные сосуды. А сейчас у Кристины начался активный рост, растет и сердце, и ему уже не хватает питания...»  →

Из письма Ирины Шаповаловой, мамы Даши: «Два года назад Даша буквально стала таять на глазах. Она сильно похудела, ослабла, стала быстро уставать, постоянно испытывала жажду. Мы сдали анализ крови на сахар в районной поликлинике, и нас сразу же госпитализировали в городскую детскую больницу. С тех пор Даше делали по несколько инъекций инсулина в день. До болезни дочь была очень активной: училась в гимназии с углубленным изучением английского языка, ходила на занятия в театральную студию и студию графики, увлекалась фотографией, участвовала в олимпиадах. К сожалению, из-за болезни от многих увлечений пришлось отказаться. Появились первые осложнения диабета – судороги в ногах и ангиопатия (поражение кровеносных сосудов. – Русфонд) сетчатки глаз…»  →

Из письма Юлии Казиловой, мамы Матвея: «Порок сердца у Матвея обнаружили сразу после рождения. Врачи поначалу надеялись, что дефект межжелудочковой перегородки закроется самостоятельно. Но после двух месяцев наблюдения и лечения пришли к выводу, что без операции не обойтись. Матвей плохо кушает, медленно набирает вес, он бледный и слабенький, часто плачет, и после плача его лицо синеет. Доктора уверены, что чем раньше сделать операцию, тем легче ее перенесет наш сын, тем больше шансов на полное выздоровление...»  →

Из письма Артема Комарова, папы Ратмира: «К сожалению, мы поздно поняли, что у сына проблемы с развитием. Думали, что он просто заговорит позже других. По-настоящему забеспокоились, только когда Ратмиру было уже два с половиной года, а он не разговаривал, отказывался ходить на прогулки. Диагноз «аутизм» был для нас как гром среди ясного неба…» →

Из письма Шахзаде Багировой, мамы Асимана: «Диагноз “коарктация”, то есть сужение аорты, сыну поставили в девять лет. Сказали, что надо срочно делать операцию. Тогда мы жили в Азербайджане, а там нет обязательного медицинского страхования, и могли сделать только платную операцию. Мы стали копить деньги. Муж работал на нескольких работах, в результате его сердце не выдержало нагрузки, и шесть месяцев назад он умер. Целью моей жизни стало спасти сына…» →