Татарстан-акции

Из письма Елены Николаевой, мамы Кристины: «О том, что у Кристины с рождения больное сердце, мы узнали только в прошлом году. После медосмотра в школе нас направили к кардиологу. И вот прозвучал страшный диагноз. Врачи объяснили нам, что до сих пор сердце дочери получало питание через вспомогательные сосуды. А сейчас у Кристины начался активный рост, растет и сердце, и ему уже не хватает питания...»  →

Из письма Ирины Шаповаловой, мамы Даши: «Два года назад Даша буквально стала таять на глазах. Она сильно похудела, ослабла, стала быстро уставать, постоянно испытывала жажду. Мы сдали анализ крови на сахар в районной поликлинике, и нас сразу же госпитализировали в городскую детскую больницу. С тех пор Даше делали по несколько инъекций инсулина в день. До болезни дочь была очень активной: училась в гимназии с углубленным изучением английского языка, ходила на занятия в театральную студию и студию графики, увлекалась фотографией, участвовала в олимпиадах. К сожалению, из-за болезни от многих увлечений пришлось отказаться. Появились первые осложнения диабета – судороги в ногах и ангиопатия (поражение кровеносных сосудов. – Русфонд) сетчатки глаз…»  →

Из письма Юлии Казиловой, мамы Матвея: «Порок сердца у Матвея обнаружили сразу после рождения. Врачи поначалу надеялись, что дефект межжелудочковой перегородки закроется самостоятельно. Но после двух месяцев наблюдения и лечения пришли к выводу, что без операции не обойтись. Матвей плохо кушает, медленно набирает вес, он бледный и слабенький, часто плачет, и после плача его лицо синеет. Доктора уверены, что чем раньше сделать операцию, тем легче ее перенесет наш сын, тем больше шансов на полное выздоровление...»  →

Из письма Артема Комарова, папы Ратмира: «К сожалению, мы поздно поняли, что у сына проблемы с развитием. Думали, что он просто заговорит позже других. По-настоящему забеспокоились, только когда Ратмиру было уже два с половиной года, а он не разговаривал, отказывался ходить на прогулки. Диагноз «аутизм» был для нас как гром среди ясного неба…» →

Из письма Шахзаде Багировой, мамы Асимана: «Диагноз “коарктация”, то есть сужение аорты, сыну поставили в девять лет. Сказали, что надо срочно делать операцию. Тогда мы жили в Азербайджане, а там нет обязательного медицинского страхования, и могли сделать только платную операцию. Мы стали копить деньги. Муж работал на нескольких работах, в результате его сердце не выдержало нагрузки, и шесть месяцев назад он умер. Целью моей жизни стало спасти сына…» →

Из письма Светланы Сиваевой, мамы Даны: «У моей Даны нет перегородки между правым и левым отделами сердца. Хирургически восстановить нормальную анатомию сердца невозможно. Врачи провели несколько операций. Моя девочка мужественно их перенесла – и тяжелую реабилитацию, и осложнения. Но у Даны сохраняется высокое давление в легких, из-за этого сердечко работает плохо...»  →

Из письма Айсылу Гинятуллиной, мамы Ренаты: «Рената родилась раньше срока и две недели провела в реанимации, потом еще две недели в больнице. С полугода у дочери появились судороги. Врачи поставили диагноз «синдром Веста». А еще через полгода окончательно диагностировали детский церебральный паралич. Дочь не ходит, сидит только у опоры».  →

Из письма Андрея Никитина, папы Веры: «В первый год жизни наша дочка дважды болела воспалением легких. Мы лежали в больнице, делали инъекции сильнейших антибиотиков. А примерно год назад мы заметили, что дочка сильно прибавляет звук у телевизора, когда смотрит мультики. Обратились к специалистам. Вере поставили диагноз тугоухость 1-2 степени, это значит, что она не слышит на расстоянии более 4-5 метров. В детском саду у дочки только одна подруга. Когда ее нет, Вера ни с кем не играет, ей трудно наладить отношения со сверстниками…»  →

Два раза в месяц 11-летней казанской девочке Эльвине Садоровой нужно ложиться в больницу. Она знает: нужно. Хотя никаких признаков болезни нет. Но их только потому и нет, что два раза в месяц ей капают лекарство. Эльвина помнит то время, когда лекарства этого не было, и болезнь давала о себе знать так, что жить не хотелось. А теперь оно есть. Один раз – два флакона и второй раз – два флакона. Всего в месяц четыре флакона стоимостью 1 миллион 260 тысяч рублей! Это солирис. Уже несколько лет он признается самым дорогим в мире лекарством. →