«Порой на съемках слезы наворачиваются»
Сюжеты краснодарской журналистки Анастасии Панько собрали более 900 тысяч рублей для подопечных Русфонда
Журналистка ГТРК «Кубань» Анастасия Панько во время съемок сюжета
Светлана Лазебная: Анастасия, сегодня вы постоянный автор сюжетов о детях, нуждающихся в помощи. Как вы начали этим заниматься?
Анастасия Панько: Два года назад я получила задание – снять сюжет о ребенке, которому помогал Русфонд. Это была четырехлетняя девочка, которая благодаря оказанной ей вовремя помощи поправилась. Меня очень тронула эта история, и я поняла, что хочу и дальше работать в этом направлении. Попросила чаще мне доверять такие задания. Коллеги не возражали, поскольку работать с этой темой – значит часто видеть плачущих родителей и больных детей, а это тяжело. Вскоре, когда в графике появлялись съемки о детях Русфонда, все понимали: едет Настя.
С. Л.: Что в первую очередь требуется от журналиста для того, чтобы снять сюжет о помощи ребенку: профессионализм, жизненный опыт, эмпатия?
А. П.: У меня пока нет солидного жизненного багажа, и рабочий стаж тоже невелик – мне 22 года. Первый сюжет для Русфонда я сделала два года назад. У меня не было большого опыта общения с детьми – я единственный ребенок в семье. Мне просто хотелось помочь. Помню, как кто-то из коллег сказал: «Журналисты, работающие с сюжетами о благотворительности, помогают помогать». Записала душевный сюжет, значит, телезрители отзовутся и соберут деньги на лекарство, реабилитацию или операцию. Конечно, хочется справиться с задачей как можно лучше.
С. Л.: Как вы готовитесь к съемкам? Редактор передал вам контактные данные, имя, возраст, диагноз. А что дальше?
А. П.: Читаю о заболевании, навожу справки о состоянии ребенка, о том, как он себя чувствует в данный момент. Может ли ходить, хорошо ли слышит и разговаривает. Телевидение – это картинка. Важно заранее продумать, как деликатно показать ребенка, которому сейчас плохо. Подготовка важна еще и потому, что родители во время съемок могут что-то забыть, растеряться. Когда ты в теме, выручают наводящие вопросы-заготовки: «Скажите, а вот этот симптом есть?»
С. Л.: Можно ли работать по одному сценарию или всегда приходится придумывать что-то новое, чтобы сюжеты отличались друг от друга?
А. П.: Что-то схожее может проскальзывать лишь в связи с одинаковыми заболеваниями: тугоухость, сколиоз, ДЦП. Но каждый ребенок и каждая история уникальны. Стоит также учитывать, что я работаю с разными операторами. Поэтому ракурс и локации постоянно меняются. Сюжеты, подогнанные под шаблон, наскучили бы зрителям. Я стараюсь, чтобы каждый мой сюжет люди досматривали до конца, чтобы увиденное их цепляло, – ведь только тогда они захотят поддержать семью и переведут деньги.
С. Л.: Вы упомянули оператора – какая у него роль, это он определяет, где и как снимать?
А. П.: Чаще всего мы работаем в двух локациях: дома и на улице. Иногда, если малыш проходит лечение, работаем в стационаре больницы. Это всегда самые сложные съемки. Дома можно показать любимую кошку, игрушки. В больнице – четыре стены в палате и коридор. Но минус можно превратить в плюс. Стены, медицинское оборудование служат декорациями, в которые вписывается сюжет. Ребенок уже несколько месяцев не выходит из палаты, не бывает на свежем воздухе, не видит друзей. Вот он, наш маленький герой, ему всего пять лет, и он так живет. Такие истории вызывают сочувствие и отклик.
С. Л.: Как вы работаете с героями, наверное, важно сразу расположить к себе малыша?
А. П.: Ребенок может быть слишком маленьким, иметь проблемы с речью. А мама и папа могут стесняться, волноваться, быть зажатыми. Важно расположить их к себе, а для этого нужно быть искренним. Тогда разговор получится, они расскажут о малыше, о его особенностях. Покупка лекарств, реабилитация, походы по врачам – это все на их плечах, они знают своего ребенка намного лучше, чем он сам. Но с детьми, конечно, контакт также необходим. Знакомимся всегда с улыбкой, можем немного поиграть. Малыши почти всегда рады гостям, показывают любимых кукол, машинки. Но, бывало, и плакали, испугавшись видеокамеры – она большая и грозная. Конечно, съемку в таких случаях мы немедленно прекращаем. Ждем, когда малыш успокоится. Осторожно знакомим его с камерой, даем ее изучить, посмотреть в экранчик.
С. Л.: Сколько времени продолжается съемка и дальнейшая работа над сюжетом?
А. П.: В среднем мы работаем с семьями по два часа, эти 120 минут спрессованные, очень насыщенные. Ты проникаешься ситуацией, пропускаешь через себя переживания человека. Очень устаешь эмоционально и физически. Камера выключается, возвращаешься в редакцию, отсматриваешь исходник, пишешь текст, монтируешь. Работа над сюжетом может затянуться иногда на неделю и больше.
С. Л.: Сюжет вышел, люди увидели себя. Звонят, чтобы поблагодарить или, наоборот, покритиковать?
А. П.: За все время обратную связь я получила только от четырех семей. Это нормально и понятно – сюжеты выходят в самое драматичное и напряженное для них время. Но многие потом поздравляют меня с праздниками – с 8 Марта, Новым годом, Днем журналиста, желают творческих успехов, благодарят.
С. Л.: Вы помните каждого из своих героев?
А. П.: Да, конечно. Имя ребенка, фамилию, возраст, диагноз, как зовут родителей – я все записываю. Также фиксирую итоговый сбор – сумму, которую мы собрали после выхода сюжета на ТВ. Для двадцати детей, подопечных Русфонда, с которыми я работала, собрали почти 900 тысяч рублей. Я подписана в социальных сетях на мам этих детей, мне необходимо знать, как у них дела, как проходит лечение. И я очень радуюсь, когда они идут на поправку.
С. Л.: Бывает, что вы возвращаетесь к малышу и его родителям не по работе?
А. П.: Семьям с особенными детьми тяжело пускать в свою жизнь посторонних. А мы с оператором, безусловно, чужие. На съемках мамы и папы к нам привыкают, рассказывают свою историю от и до. А когда все заканчивается, мне бывает тяжело просто сказать «до свидания». Очень хочется обнять маму, малыша. Они для меня не просто люди со съемки. Но не думаю, что уместно идти на поводу у своих эмоций. Важнее и продуктивнее сконцентрироваться на профессиональных задачах. Я не навещаю эти семьи, хотя иногда очень хочется. Думаю, мое появление вызвало бы не слишком радостные и приятные воспоминания. Но окончательно я с ними не расстаюсь и не прощаюсь – спасибо социальным сетям за такую возможность.
С. Л.: Как вы упомянули, многие журналисты избегают социальных тем из-за того, что в них тяжело погружаться. А вам не бывает трудно?
А. П.: Я не научилась выпускать сюжеты по принципу «это просто работа, ничего личного». И вряд ли когда-то так смогу. Я не в состоянии по щелчку пальцев забыть о детях, которые больны неизлечимо. Вы спрашивали о качествах, которые нужны журналисту, чтобы снимать таких детей. Я назвала бы сострадание, эмпатию. Добавлю, что нужны еще крепкие нервы: принять боль, разделить, переработав ее в душевный, трогательный сюжет. Порой на съемках я себя ловлю на том, что у меня слезы наворачиваются. Беру паузу, ухожу в сторонку, успокаиваюсь. Показывать свое состояние нельзя. Если мама малыша увидит, то тоже расплачется, и ребенок подхватит. Безусловно, снимать сюжеты на тему благотворительности непросто. Нужны силы, чтобы продолжать, и они появляются. Меня греет и мотивирует самое главное: помощь приходит, лечение помогает, детям cтановится лучше. В том числе и благодаря моей работе, моему личному участию. И я радуюсь вместе с ними.
Фото Жанны Гриценко
