«Мы помогли сотням детей»
О сотрудничестве Русфонда с краснодарской Детской краевой клинической больницей
Куратор для фондов
Ольга Михайленко с коллегами
– Ольга, когда мы договаривались об интервью, вы сразу уточнили: «Только не называйте меня пресс-секретарем». Но ведь именно в этом амплуа вас знают все краснодарские журналисты?
– Уточним: я – ведущий специалист информационно-вычислительного центра. «Пресс-секретарь» звучит проще и понятнее, потому и прижилось. По сути мы с коллегой Ксенией Васильченко, дизайнером визуальной среды, действительно выполняем функции пресс-службы, но в числе многих других обязанностей. По первому образованию я филолог, по второму – экономист. Довольно долго работала в сфере конфликтного менеджмента – ЖКХ. Затосковала по творческой, интересной работе и нашла ее в ДККБ, работаю с текстами и с людьми. Взаимодействие со СМИ – одна из моих ключевых задач. Это помощь в организации интервью или репортажа: место, время, тема, согласование вопросов. Если предполагаются съемки в оперблоке, обеспечиваю полное сопровождение и контроль: чтобы штативы были обработаны, чтобы журналисты не мешали хирургам и так далее. Также мы много пишем для Министерства здравоохранения Краснодарского края, в основном это обобщающие материалы, сводки, отчеты. Выпускаем листовки, проспекты, флаеры. Ведем паблик – сейчас это страница в соцсети «ВКонтакте». Есть еще группа задач в сфере «внутренняя коммуникация». Название скучное, но какое поле для творчества! В ДККБ 2,5 тыс. сотрудников, не все знакомы. Но чувство общности должно же быть? А как его укреплять? Как-то ко Дню медицинского работника мы сделали фотопроект: наши доктора в образе ангелов. Ксения Васильченко своим фотоаппаратом сотворила чудо, столько радости было! Это лишь один из примеров. Ну и, конечно, огромный пласт – системная постоянная работа с благотворителями.
– На примере Русфонда расскажите о ней подробнее.
– С руководителем бюро Русфонда в Краснодарском крае Светланой Петропавловской мы познакомились пять лет назад. Светлана сама позвонила: «Давайте сотрудничать?» – «Давайте!» Каждый детский случай уникален, но всегда это огромная кропотливая работа. Ведь нельзя просто объявить: «Этот малыш болеет, давайте соберем сколько-нибудь денег». Необходимо обосновать, почему нужны деньги, на что именно. Это в основном миссия фондов. Дать гарантии, что пациент не выдуманный, ребенок с таким диагнозом действительно нуждается в помощи, будь то закупка дорогого редкого препарата или реабилитация после лечения, – задача медучреждения. Судьбой каждого ребенка в Русфонде и других благотворительных фондах занимаются свои специалисты. А в больнице тоже должен быть куратор, который поможет собрать необходимые справки, поторопит кого-то, организует комментарий доктора и репортаж для журналистов. Так вышло, что этим человеком в ДККБ стала я. За годы сотрудничества с Русфондом мы помогли сотням детей. А скольким в общей сложности, сказать сложно.
Законы сохранения
Ольга Михайленко и санавиация
– Кризисы, ухудшение общего уровня жизни влияют на активность благотворителей?
– Благотворительность – широкое понятие. Оно объединяет множество людей помимо организаций. Есть краснодарцы, которые регулярно «от себя» собирают «коробки храбрости» – игрушки, раскраски, книги и прочее для детей, проходящих длительное лечение. Малышу, который лежит месяц, два, три и ничего, кроме стен, потолка и капельниц, не видит, надо развиваться и развлекаться. Да, он лечится, а детство проходит. Радостно, что есть люди, задумывающиеся об этом. Заботятся они и о матерях, которые также заперты со своими детьми в больничных палатах. Приносят книги, подарили стиральную машину. К нам и медицинские клоуны приходят! И это не разовые выходы, а работа по графику. Если у человека есть потребность помогать, он себе не изменит. Бабушка-пенсионерка сэкономит на своем питании, но котиков бездомных покормит. Нет, благотворительности не становится меньше.
– Насколько современным медучреждениям нужна благотворительная поддержка?
– Конечно, нужна, бывают ситуации, когда больница рада принять помощь. Минздрав нас отлично обеспечивает в рамках существующих стандартов. Но иногда какое-то оборудование мы не можем получить так быстро, как хотелось бы. А поможет оно не одному ребенку, а многим – как, допустим, аппарат по пересадке кожи. Русфонд откликается на наши нужды. Холодильные установки для хранения компонентов крови, необходимые гематологическому отделению ДККБ, куплены с помощью Русфонда. Проблема была в том, что потребности детской краевой больницы, как и многих других медучреждений, традиционно обеспечивала краевая станция переливания крови. Заказать, доставить... Но в жизнеугрожающих ситуациях иногда важна каждая минута. Теперь доктор просто открывает холодильник и берет нужный компонент.
Как мы, но другие
Ольга Михайленко при подготовке телерепортажа
– А как складываются отношения с кубанскими СМИ, у вас есть любимые редакции?
– Практически со всеми теле- и радиокомпаниями, печатными СМИ, интернет-изданиями сотрудничать комфортно. Но любимые, скорее, есть не редакции, а журналисты. Я заметила, что ребята в вашем цеху постоянно мигрируют и редко прикипают к одному СМИ: сегодня здесь, завтра там. Обожаю тех, кто в работе азартен, креативен. Например, Алена Шведова. Молодая журналистка встала к нам на учет в женскую консультацию и всю беременность до выписки с малышом рассказывала телезрителям канала «Краснодар» обо всем, что с ней происходит. Проект назывался «Леша, я беременна!». Жизнь в больнице ей удалось показать с неожиданного ракурса – это наша общая большая удача.
– Хороший тон для пишущего журналиста – согласовать текст, перед тем как публиковать его. А как это происходит с телевизионщиками – они вам смонтированные сюжеты присылают?
– Нет, они ничего не отправляют. Согласовываем мы темы и вопросы. Особо отмечу, это не цензура. Просто человек без специальной подготовки иногда задает вопросы с точки зрения врача бессмысленные. Доктор может и не понять, чего от него хочет корреспондент. Поэтому, чтобы диалог не зашел в тупик, надо что-то разъяснить, подкорректировать. Пояснения обычно нужны, и когда репортажи снимаем. Объясняю простыми словами, какую операцию будут делать, в чем ее специфика, что за заболевание, почему оно возникает. И все равно иногда случаются накладки. Это можно понять, учитывая, что корреспондент за день снимает несколько сюжетов, причем на разные темы. Что тут поделаешь? Мы несем ответственность за себя. За те факты, что мы предоставляем, и за те слова, что доктор произносит. Комментарии за кадром, монтаж и подача – целиком ответственность СМИ.
– Иными словами, вы – переводчик с медицинского на журналистский. Значит, у вас есть специальные знания?
– Мама и тетя – врачи (мама – фтизиатр, тетя – невролог), в детстве я анатомические атласы с интересом рассматривала. Хотела поступать в медицинский университет, любимая учительница, преподававшая русский язык и литературу, переубедила. Так что тема медицины мне не чужая, а знания сами копятся, в том числе на семинарах и конференциях, где мы бываем с нашими медиками. Пишешь новость или отчет, опыляешься.
– На ваш взгляд, что объединяет врачей?
– У нас клиническая больница, студенты Кубанского государственного медицинского университета (КубГМУ) проходят практику, работают медсестрами и медбратьями. Преследовало ощущение, что они отличаются от ровесников, но я не могла эту «инаковость» уловить. И как-то я оказалась в КубГМУ, тогда пазл и сложился. Студенты-медики похожи на курсантов военного училища. Во-первых, они носят форму, то есть белые халаты, во-вторых, ходят строем. Староста сказал: «Построились, пошли», студенты построились и пошли! Именно жесткая дисциплина формирует врачей. Еще у докторов хорошая реакция, они умеют отключать эмоции и помогать без каких-либо сантиментов. Я лишь могу смотреть на врачей с восхищением, но не могу перенять образ мышления. И такой внутренней дисциплины у меня нет.
– Как вы выдерживаете свою работу с точки зрения эмоций? Иногда, особенно когда дети уходят, удержаться от слез невозможно. Как вы справляетесь?
– Конечно, когда мы снимаем ролики для ТВ с запросом на помощь для Русфонда, я знакомлюсь с ребенком и его мамой. Дальнейших подробностей я специально не ищу. Но если помочь в итоге не получается, об этом узнаю непременно. Волей-неволей история некоторых малышей остается с тобой навсегда. На работе дети болеют. Домой приходишь, по телевизору сборы, сборы, сборы... Когда ты в этом котле варишься, легко поверить, что дети только болеют и умирают и больше с ними ничего не происходит. Отсюда и выгорание, которое однажды меня настигло, да. Было тяжко. Врачи говорят: «Адаптироваться к смерти взрослого можно. К смерти ребенка – нет». У здорового психически человека нет такой кнопки, чтобы можно было эмоции выключить и спокойно на это все смотреть. Что мне помогло? Дети, которые выздоравливают. Реанимация у нас одна из лучших в стране. Сильнейшая на юге – точно. Даже в онкологии очень хорошая статистика выздоравливающих. Все же гораздо чаще приходится радоваться. Когда ребенок болезнь побеждает – это ого-го как воодушевляет!
Фото из личного архива
Ольга Михайленко с коллегами
