Большая перемена
Принцесса на горошине
Русская зима не для колясочников – это точно. Особенно если живешь или учишься за городом. Главные враги – снег, наледь и ветер, заползающий под одежду сразу от порога.Варя почти не выходит на улицу. Пять дней в неделю она живет в комнате на первом этаже общежития в Сергиево-Посадском социально-экономическом техникуме, напротив женского монастыря. Рядом проходит железная дорога, станция Хотьково. Электрички из Москвы сюда ходят примерно раз в час. После окончания девятого класса Варя с мамой объездила пять разных техникумов и колледжей, и только здесь была доступная среда. Девочка получает специальность «архивоведение и документационное обеспечение управления».
– А кем ты мечтала быть в детстве? – спрашиваю ее.
– Ну какая разница... – пожимает плечами Варя. – Может, я в детстве мечтала принцессой стать – кому это интересно? Больше всего я хочу работать с людьми, мне необходимо с кем-то общаться, без этого просто умираю.
В ноябре Варя участвовала в показе мод. Там было много народу, на нее надели красивое платье с пышной юбкой. На подиум она вышла на инвалидной коляске. «Это так здорово, когда на тебя смотрят не с жалостью, а с восхищением! – говорит Варя. – После показа ко мне подошел фотограф, поцеловал руку и сказал, что хочет снять меня для журнала. Я так переволновалась, что у меня подскочила температура, и я заболела. Сегодня он должен позвонить маме и договориться о съемках. Скорей бы уж!»
Варя сидит на кровати, укутавшись по самый нос в одеяло, засунув руки в пасть розового бегемота-игрушки. До начала первой пары еще полтора часа. Комнату освещают уличные фонари: стол со стулом, где Варя делает уроки, шкаф для одежды, инвалидная коляска возле кровати. Мы сидим без света: «Если включишь – будешь как в аквариуме у всех на виду».
Кроме Вари, в техникуме колясочников больше нет. «Мне все завидуют, – смеется Варя, – живу тут как принцесса на горошине, а все остальные по двое-трое ютятся».
Это право жить самостоятельно Варя завоевывала почти пять лет. После того как ее собрали по кусочкам на трассе и объявили, что она никогда не сможет подняться с кровати, девочка проделала невероятную работу в реабилитационном центре «Три сестры». День за днем, набивая шишки и синяки, она училась жить без ног, которые после травмы позвоночника у нее парализовало: вставать с кровати, пересаживаться в коляску, пользоваться туалетной комнатой, готовить себе еду, подниматься и спускаться по лестнице без коляски, сидя на попе, преодолевать уличные бордюры, пользоваться общественным транспортом – целая наука. Зато сейчас она умеет жить самостоятельно. Ну почти.
– Вчера один парень из техникума предложил мне встречаться, – призналась Варя. – Я отказалась, потому что я маленькая и сплю с бегемотиком. А вообще мне тут нравится. Если бы еще и топили нормально, вообще красота!
Главный конкурс
Ближе к восьми утра в общежитии начинается движуха: «Варь, пошли на завтрак!» – влетает к Варе девушка в джинсовом комбинезоне с длинными гофрированными волосами.
– Это моя подруга Кристина, «мисс элегантность», – смеясь, знакомит Варя. – Недавно в техникуме был конкурс красоты, Кристинка получила эту самую «мисс».
– А ты участвовала?
– Я только смотрела. – продолжает улыбаться Варя. – Победила девочка, которая подготовила бальный танец с партнером. Я раньше тоже занималась танцами на колясках, но это совсем другое...
Варя снимает со спинки стула черные брюки и натягивает прямо на пижамные штаны – так теплее. Одной рукой поднимает ногу, а второй накидывает сверху штанину, затем точно так же – вторую, пододвигается к коляске и перескакивает в сиденье. На завтрак она уже не успевает. «Я не могу есть утром, – говорит. – После удаления поджелудочной железы у меня часто живот болит. Я ем только полбанана – и то с таблеткой».
– Поехали! – говорит сама себе Варя, толкая перед собой тяжелую противопожарную дверь, как будто выходит в открытый космос. Вместо скафандра на ней белый свитер на пуговицах и новенькие, как с витрины магазина, полуботинки, которые никогда не снашиваются.
В коридоре уже не протолкнуться. Впереди ковыляет Варин сосед Игорь с палочкой и бабушкой. «Он сюда приехал на коляске, как я, – шепчет Варя, – а бабушка его на ноги поставила. Он ни с кем больше не общается. А как он дальше будет жить?» – качает головой Варя, толкая вперед колеса.
Рядом с ее комнатой просторный и чистый, специально оборудованный туалет с перилами и кнопкой для вызова дежурного, если вдруг станет плохо. На втором этаже душевая комната, но Варя туда не ходит: «Я дома люблю мыться, там тепло и никто не стучит в дверь: „Ускоряемся!“»
Когда Варя только приехала в общежитие, самый страшный зверь для нее был электроподъемник. «Я ставила будильник на пять утра, боялась – вдруг застряну и опоздаю на уроки, а сейчас уже приноровилась, легко справляюсь без посторонней помощи. Главное – не уронить пульт, когда очень торопишься».
В коридоре Варя создает пробку. Подъемник занимает половину лестницы. Варе нужно десять минут, чтобы спуститься на пять ступенек. «Уйди, жирная корова!» – кричит откуда-то сверху девушка-швея. (На втором этаже общежития живут ученицы, которые обучаются швейному делу.) Но это она не Варе, а зазевавшейся Кристине, которая поджидает рядом Варю.
Через минуту Варя с Кристиной бегут к лифту: «Подождите нас!»
Свой футляр
Варя учится на бюджете и получает стипендию, потому что успевает без троек. У нее обычная парта, только вместо стула она сидит на коляске. На русском языке дети разбирают группу синонимов, которые приготовили дома.
– Плакать – рыдать... – тянет руку мальчик.
– Л-л-л-лить слезы, – добавляет девочка, с трудом выговаривая слова.
Сосед за Варей, склонившись над партой, беззвучно смеется и стучит ногой по ее коляске, не давая Варе поспать. А спать хочется ужасно. Если бы не Женя, который принял на себя удар и завалил педагога своими фразеологизмами, не обойтись им без двоек и колов.
«Кому мир не дорог – тот нам и ворог», «За добро не жди добра».
– А почему нет? – интересуется учительница Любовь Владимировна.
– А чего его ждать? – рассуждает Женя. – Добро само возвращается – это закон. Вот ко мне всегда возвращается. А кто добро не делает, у того добра и не будет.
Варя рада сидеть рядом с таким умным парнем, и он, похоже, это чувствует: «А еще я книгу пишу, семь глав уже написал, будет 30. Хочешь почитать? Я в телефоне все записываю».
– Чего ты пристал? Я вообще не люблю читать, – неожиданно говорит Варя. – В третьем классе мачеха заставляла меня читать по семь страниц «Гарри Поттера» и отбила всю охоту. Не могу, и все. Если только Пушкина, у него есть хороший рассказ про любовь. У тебя про любовь?
– Нет, у меня серьезная книга – «Записки крепостного раба», – поправляет очки на носу Женя. – А ты знаешь, что, если бы Пушкин жил в наше время, врачи бы его спасли? Жалко, что ему операцию не сделали, столько бы еще всего хорошего мог написать, – вздыхает Женя.
Потрясенный своими мыслями Женя сидит весь следующий урок молча. Остальные получили задание пересказать юмористический рассказ Чехова.
К выбору произведений дети отнеслись очень творчески.
– Я подготовил рассказ про черта и пьяницу, – заявляет с задней парты Гриша.
– Нет у Чехова такого рассказа, – косится на него Любовь Владимировна.
– Есть, я в интернете прочитал.
– Ты неправильно искал. Надо писать: «Антон Павлович Чехов», – увещает Гришу учительница. – А вот нам Кристина тоже что-то хочет рассказать. Что ты подготовила?
– «Злой мальчик», – объявляет Кристина и бойко пересказывает сюжет до того места, где молодые люди сливаются в поцелуе. Класс замирает. Но дальше Кристина то ли не дочитала, то ли стесняется рассказывать и садится на свое место.
– Любовь Владимировна, ну можно я про черта и пьяницу? Это же Чехов написал. Я в интернете все правильно вбил...
– Нет, Гриша, мы сейчас послушаем нашу старосту. Леночка прочитала «Толстый и тонкий», да?
Староста кивает и выходит к доске зачитывать диалог двух старых приятелей, случайно встретившихся на вокзале.
– А что здесь смешного? – возмущается Гриша – Вот рассказ про черта с пьяницей правда смешной. Можно я расскажу?
Но Любовь Владимировна так и не позволяет.
– Варя, а ты что приготовила?
– Я отвечала на вопросы, которые вы в электронном журнале написали: «Как преодолеть футлярность?», – отвечает Варя и зачитывает рецепт преодоления футлярности.
Учительница хвалит Варю и ставит пятерку, а Кристине – четверку.
В конце урока учительница читает детям «Крыжовник». Про молоточек, который должен напоминать всем довольным, что есть болезнь, бедность, потери... Про «не уставайте делать добро»... И что «цель не в счастье»...
Класс молча слушает. Сосед сзади стучит по колесу Вариной коляски.
Когда звенит звонок, Женя с горящими глазами вскакивает:
– Если бы Пушкин жил во времена Чехова, то Чехов точно бы его спас: он был врачом!
– Я не понимаю, что такое человек-футляр, если честно, – признается после урока Варя. – Я списала ответ из интернета, но все равно не понимаю. Какие ограничения могут быть у здорового человека? Мой футляр – это моя коляска, которая меня ограничивает. А остальным что мешает жить? Очень грустные рассказы у Чехова.
У Вари не совсем обычный техникум. Половина детей с ограничениями по здоровью. Кроме Игоря, которого мы встретили в коридоре с бабушкой, и слепой девочки Луизы, за которой присматривает девочка Тоня с зелеными волосами, есть дети с нарушениями речи, нервными болезнями, эпилепсией – их сразу не разглядишь. Я поняла это, только оказавшись с ними на уроке.
У директора
На перемене Варя показывает новую библиотеку, где она иногда делает уроки и где проходят разные мероприятия: огромный зал с жиденькими полками книг, которые вытеснили электронные ресурсы. Совсем не похожа на старую библиотеку, где между полками надо было проходить, втянув живот.
И знакомит с заместителем директора своего техникума.
– Здравствуйте, Марина Николаевна, как ваши дела? – приветствует Варя.
Марина Николаевна в красной вязаной шали на плечах улыбается своей подопечной и охотно соглашается поговорить. А Варя отправляется на урок по специальности – надо осваивать работу с документами на компьютере.
– Детей стало больше больных, – вздыхает Марина Николаевна. – Я не знаю, как это объяснить. Раньше, когда наш социально-экономический техникум (СЭТ) еще находился в Сергиевом Посаде, на территории Гефсиманского мужского скита лавры, у нас было около ста человек. Сейчас почти в два раза больше. Не поверите, но у нас конкурс!
В хотьковское общежитие СЭТ переехал в 2019 году. В здании сделали ремонт, перепланировку, оборудовали швейные и обувные мастерские, компьютерный класс.
Марина Николаевна открывает свои ведомости, зачитывает названия городов и областей, откуда выбрались ее подопечные: Тамбовская, Волгоградская, Владимирская области, Татарстан, Кострома, Воронеж, Дмитров, Волоколамск, Истра, Тверь, Ярославль, Саратов.
– Мы одни такие на всю Московскую область, кто занимается обучением сирот и детей с ограничениями по здоровью, – продолжает она. – У нас половина детей из детских домов. В этом году вышло постановление президента, что учебные заведения обязаны принимать все заявления от сирот, а детей-инвалидов брать на обучение в первую очередь. Посмотрим, как это будет работать.
Девочки, закончившие коррекционную школу, получают здесь профессию швеи, мальчики – обувщиков или операторов ЭВМ. Это не айтишники, скорее уверенные пользователи ПК, уточняет замдиректора.
– Варя – другой случай, – говорит Марина Николаевна. – После такой страшной аварии у нее сохранный интеллект. Она будет учиться у нас три года и получит специальность архивоведения. Потом пойдет на работу или будет учиться дальше – как захочет. У нее железный характер. Она гиперсамостоятельная, все старается делать сама. Только Кристине иногда разрешает помочь. Либо она – либо никто.
Варя никому в техникуме не говорит, что после аварии, в которой погибли ее папа с мачехой, она жила в детдоме. Это время – почти два года – Варя старается забыть, как кошмарный сон. Ее приемная мама Катя, проработавшая более 20 лет психологом в школе, приложила немало усилий, чтобы вернуть Варе доверие к людям.
Марина Николаевна считает, что характер и коллектив способны творить чудеса.
– У нас был Вовка с трепанацией черепа, – рассказывает она, – После аварии спина, ноги, полголовы – все в жутком состоянии. Один ходить не мог, его ребята везде за собой таскали. В столовую, на уроки, покурить на перемене. А тут у нас перемены сократили, они все бегом-бегом, а он не успевал, и они перестали его с собой брать. Он сам стал. К концу третьего курса Вовка практически бегал со всеми и вполне сносно болтал, мы все понимали... А Варя будет ходить?
– Она уже ходит! Только на аппаратах. Я сама видела в реабилитационном центре.
Эта новость Марину Николаевну очень радует, и она даже разрешает нам с Варей прогулять последнюю пару.
– А почему у вас так холодно? – спрашиваю я напоследок.
– У нас отопление общее с монастырем, – вздыхает замдиректора. – Наше здание к ним раньше относилось, у нас даже проход туда есть. Монахини, наверное, привычные к аскетическому образу жизни, а у нас тут дети мерзнут. Завтра будет мороз – в монастыре обещали прибавить температуру. Мы мечтаем о своей котельной.
В 13:30 звенит звонок. Большая перемена. Мы с Варей идем подкрепиться в столовую. Варя уже проголодалась, но есть не торопится – там аншлаг и разборки за место под солнцем. Самые чувствительные выбегают в слезах. Кристина, засучив рукава, лезет в самую гущу.
– Раньше я бы тоже полезла разбираться, – говорит Варя, – а сейчас стала более спокойная. Поумнела, наверное.
Варя заходит, когда уже все поругались-помирились-разбежались и можно просто спокойно поесть. В столовой только Варя, Кристина и бабушка с внуком. Пахнет вкусно, Варе накладывают порцию рассольника и пюре, от мяса она отказывается.
– Ты вегетарианка?
– Нет, просто мясо не люблю.
Все к лучшему
Выйти на улицу для Вари – целый квест с ключами старца Фура из «Форта Боярд», в роли которого выступает охранник техникума. Надо найти охранника, попросить ключи от заднего (на самом деле – бокового) входа, найти дежурного, который разрешит охраннику дать ключи, открыть дверь, найти охранника, чтобы отдать ему ключи, а через минуту прибежать к нему обратно с вопросом: «А как мы войдем обратно, если у нас нет ключей?» Получить ключи, открыть дверь, спуститься по пандусу и упереться в запертую калитку, побежать обратно к охраннику и выпросить еще один ключ – от калитки ... Фу, наконец мы выбрались!
– Последний раз я выходила гулять, когда листья желтые были, – говорит Варя. – А так только до машины и домой. Я не любитель холода.
Варя обещала показать свой любимый храм рядом с общежитием, известный тем, что там находятся мощи родителей Сергия Радонежского Марии и Кирилла. Он виден из окна техникума – три минуты пешком. На коляске – непредсказуемо.
Расчищенный от снега участок возле техникума Варя преодолевает сама, только он быстро заканчивается. По снегу, даже хорошо утоптанному, – значительно труднее. Строители за забором предлагают Варе свою помощь, но не на ту нарвались: «Спасибо, я сама». Наконец мы застреваем, и прямо на проезжей части. Прямо на нас едет машина с включенными фарами... Я пробую сдвинуть коляску с места, но колеса не крутятся. У меня паника.
– Надо коляску на себя наклонить, так легче будет, – твердо и очень спокойно подсказывает Варя.
Это гениально, но все же страшно: «А ты так не упадешь? А тебе удобно?» – спрашиваю я Варю, а про себя думаю: «Только бы не навернуться сейчас и не уронить ее! Господи, как же они ездят на колясках по этому чертову льду?!»
– Сейчас еще хорошо, – ободряет Варя. – Снега мало, кое-где песком даже присыпали.
Вход в храм, слава богу, оборудовали пандусом. Варя часто приходит сюда с мамой: «Мне нравится, что тут мало народа и тихо. После суматохи в общежитии я тут отдыхаю. Мне не хватает тишины и часто хочется побыть одной».
На обратном пути у Вари звонит телефон, мама интересуется тем, чем обычно интересуются все мамы, но Варю волнует совсем другое: «Мам, а фотограф звонил?.. Что сказал?.. А что такое ню?» – Варя округляет глаза.
На сайте фотографа мама Вари обнаружила фотографии моделей в стиле ню и решила отказаться от его предложения. Всю обратную дорогу Варя размышляет о случившемся: «Быть моделью, конечно, здорово, но это ненадолго. Надо обязательно получить специальность. Все к лучшему».
В раздумьях о будущей карьере, но больше о горячем чае мы покоряем обледеневший пандус. Окоченевшими руками достаю ключ, с третьего раза попадаю в замок, поворачиваю – дверь не открывается.
Пока нас не было, бдительный дежурный запер ее изнутри на щеколду...
Мы с Варей стоим под дверью, я барабаню в бронированную дверь. Руками, потом ногой – бесполезно.
Варя дрожит от холода, смотрит на меня и начинает смеяться. Глядя на нее, мне тоже становится смешно, мы хохочем, изо рта идет пар.
– Иногда, чтобы до кого-то достучаться, одного молоточка, как у Чехова, мало, – философски замечает Варя.
Фото Михаила Гребенщикова
Подпишитесь на канал Русфонда в Telegram — первыми узнавайте новости о тех, кому вы уже помогли, и о тех, кто нуждается в вашей помощи.
