Общая теория доброты

Противоречие как единственный способ добиться ясности

Гражданин Мостовщиков, специальный корреспондент

В чем противоречие? Добрые люди знают, что лучше и проще иметь дело со злом. Все-таки мир изначально жесток. Человек слаб, если не мерзавец. Честно сказать, в нормальной жизни вообще ничего особенно хорошего ждать не приходится. Зато к какой-нибудь гадости каждый приспособлен с рождения. Не нужно никаких специальных знаний или даже усилий, чтобы понять, что тебя обидели, самому обидеться, почувствовать подвох, догадаться, что совершается злодейство, получить печальный опыт и на всю жизнь запомнить какую-нибудь сущую мелочь, если только она досадная и лучше о ней поскорее забыть. По большому счету, все, что мы получаем от жизни, накапливаем и бережно храним – суть одно только зло. Потому что как только дело доходит до добра – пиши пропало.

Будете смеяться, но почти невозможно с точностью сказать, что именно следует считать добром. Действительно ли добра хотят тебе люди, которые не делают тебе зла. Не причинил ли ты зло тем людям, которым делал одно только добро. Существует ли добро в принципе. Является ли добро естественной частью жизни, необходимым условием бытия всего сущего, или это воображаемая категория, изначально не свойственная ветру, рыбам и камням, составляющим реальное существо этого мира. На запрос “добро” пространство, функцию которого сегодня выполняет поисковая система Яндекс, выдает 9 миллионов ответов. Это значит – пространство лжет. Тем более, что согласно тому же Яндексу, значительная часть тех, кто ищет “добро”, также ищет и “рецепт лобио”.

Понимаете, в связи со старым добрым добром существуют по меньшей мере две глобальные проблемы, невозможность немедленного разрешения которых лежит в основе старого доброго зла, бесконечно творимого миром. Прежде всего, непонятно, правда ли, что добро и зло обязательно противостоят друг другу. Если это так, то познав однажды их силу, ты навсегда принужден стать участником опустошающей борьбы, сказочное безумие которой сводится к победе того, чего нет, над тем, чего не хотелось бы. Но если добро и зло – не противостоящие, а взаимопроникающие силы, то можно ли отнестись к их и своей войне философски. То есть рано или поздно тупо сойти с ума от мысли, что одно и другое есть всего лишь сиюминутные выражения чего-то третьего, суть которого, как ни бейся, все равно нельзя постичь.

Короче говоря, разобраться во всем этом может помочь только пол литра или сердечная чакра Анахата, которые, говорят, имеют власть разделять добро и зло. Но если чакра закроется, а пол-литра закончатся, останутся, граждане, только тяга к самоубийству и долги по потребительским кредитам.

Второй глобальный вопрос еще хуже прежнего – кто или что именно является истинным источником добра. Может ли человек сам, полноценно и полноправно, творить добро. Настаивать на нем, идти под его знаменами, сиять его светом. Или такой человек заблуждается и лжет. Потому что добро и зло – неподвластные человеку силы, ставшие причиной всего сущего, и управляет ими только Тот, которому известен подлинный смысл происходящего с человеком. И если добро и вправду творит только Всевышний, то как именно он делает это – именем и волей желающего добра человека или подчиняя человека своей собственной воле.

Как и всякий порядочный индивид, вы можете постоянно испепелять себя полным комплектом такого рода сомнений. А когда они закончатся, найти их еще. Временным утешением на этом безнадежно прекрасном пути может стать только какое-либо откровение, способное принимать любые, порой парадоксальные формы. В моем случае это была, например, недавняя встреча с командующим 20-й гвардейской общевойсковой армией генерал-майором Александром Лапиным. Неожиданно, не правда ли? Так вот.

Интервью с генералом Лапиным вышло потом в газетах с заголовком “Танкист от Бога”, хотя изначально во всем этом божественного не было и следа. Командарма пришлось ждать на КПП Таманской дивизии часа три, потому что к нему на вертолете как раз прилетел министр обороны Шойгу и в окружении командиров они полдня любовались на свою братоубийственную технику. Вечер заранее обещал быть огненным. Мне представлялось, как генерал, окончательно превратившийся в танк, гусеницами простого военного слова будет елозить по моим представлениям о прекрасном, а я, сгруппировавшись в противотанкового ежа, буду ждать, пока он не нарвется на профессиональный скепсис.

То, что произошло, сильно удивило меня. Сдвинув сурово брови, прямо глядя в глаза, командарм несколько часов подряд говорил о Боге. О том, что мир устроен так немыслимо прекрасно, что никакая смерть не может отнять радости вечной жизни в нем. Что смысл собственной жизни генерала – это необходимость без колебаний и каких-либо условий отдать миру весь опыт, полученный в ходе этой жизни. И поэтому каждый день, каждый Божий день следует отдавать себе полный отчет, точно знать, что именно доброго ты сделал сегодня. Совершил ли ты что-то ясное и простое, способное составить твой опыт – погладил кошку, напоил водой уставшего на посту солдата, показал Шойгу отличный красивый танк.

Как передать вам силу этого откровения? Абстрактный набор банальностей обычно так же безопасен для стороннего наблюдателя, как артиллерийский снаряд. Вы просто вертите его в руках, удивляясь способностям создателя, но не имея в самом деле никакой практической возможности привести в действие всю полноту смертоносного плана творения. Банальность может разве отвлечь вас, занять вам руки, зрение и мозг, но она не в состоянии вторгнуться в вашу жизнь на правах убийцы ее привычного образа. Однако то же самое, прицельно выпущенное вам прямо в голову бесстрастным танком бытия, делает ваши шансы на спасение настоящим, неподдельным чудом.

Сказать, что соображения танкиста Лапина застали меня врасплох, было бы неловкой попыткой пощадить меня. Немедленно! Сегодня! Сейчас! Надо бежать от самого себя. Надо попробовать понять, почувствовать каждый мой следующий день. Каждое мое новое мгновение. Сделал ли что-то доброе именно я. Знает об этом кто-нибудь еще. Сколько это вызвало зла. Удалось ли прикоснуться к чему-либо важному. И если не мне, то хоть кому-то.

Я допускаю, что записи, которые я собираюсь по этому поводу делать теперь каждый день, вряд ли изменят что-либо в картине мира. Но какими бы мутными они ни были, они будут сделаны, и послужат самым ясным доказательством того, что их можно и не читать. Назовем это базовым противоречием номер один.

Все будет ничего.

Как помочь