Доступная среда

40 килограммов гипса и драгоценности Марии Стюарт

О ком и о чем должен заботиться современный музей?

Что должен делать современный музей: хранить ценности или решать социальные проблемы? На один из главных вопросов о роли музеев в современном обществе в очередном выпуске рубрики «Доступная среда» отвечает журналист и специалист по инклюзии Политехнического музея Вера Шенгелия.

«А можно музей будет просто хранить драгоценности Марии Стюарт, а не решать социальные проблемы бездомных, сирот и беженцев; кажется, в этом его основная функция, нет?» Приблизительно так (в моем вольном переводе) звучит главный вопрос о роли музеев в обществе в статье английской журналистки и критикессы Тиффани Дженкинс. Статью Дженкинс нам в магистратуре задали читать на дом, я взяла ее с собой в деревню Райсеменовское, где Политехнический музей делает совместный проект «Время роста» с фондом «Абсолют-Помощь».

Архитектор Дмитрий Барьюдин и музейный куратор Егор Ларичев выгружают из машины 40 килограммов гипса. В школе «Абсолют», которую четыре года назад построил фонд для детей-сирот с особенностями развития, их уже ждут 40 подростков. Что будет, никто из учеников школы не знает, но две девочки с довольно заметными речевыми особенностями рассказывают мне, что «музей привезут». Я смотрю на них в окно и веду внутренний диалог с Тиффани Дженкинс.
В 2013 году Музейная ассоциация Великобритании, довольно влиятельная организация и флюгер для новых музейных трендов, выпустила манифест «Музеи меняют жизни» – о роли современного музея в жизни общества. В манифесте говорилось, что музей может сделать так, чтобы люди гордились местами, в которых они родились, может вдохновлять, может помогать людям чувствовать себя лучше и веселее. В обществе хватает проблем: бедность, неравенство, дискриминация, отсутствие толерантности, – их все можно обсуждать и постепенно разрешать и в музеях тоже. Тиффани Дженкинс такой подход не понравился – мол, зачем музею делать работу, которую делают социальные работники, психологи, реабилитологи?

К манифесту «Музеи меняют жизни» было приложено описание музейных проектов нового типа – проектов, которые «меняли жизни». Например, проект, который придумали в графстве Норфолк, в музее Нориджского замка. Норидж – небольшой город в Восточной Англии, 200 тыс. жителей заняты в основном на обувном производстве, здесь находится величественный Нориджский замок, в котором теперь коллекция пейзажей и предметов быта. Сюзи Чилдренхаус, сотруднице музея, как-то пришло в голову связаться с местной организацией YOT, которая занимается проблемами и реабилитацией малолетних преступников. Вместе с художницей Рейчел Дэниел они стали обсуждать проблемы подопечных фонда. Самые значимые были такими: очень низкая самооценка и негативное отношение к образованию.
С этого началась совместная программа музея и YOT: сотрудники фонда, их подопечные, музейщики приходили в замок, рассматривали и обсуждали коллекцию, потом Рейчел Дэниел учила их работать с глиной. Подростки подолгу не решались начать лепить: по их мнению, это странное занятие, когда у тебя за плечами несколько преступлений, привычка выживать на улице и обходиться без школы и взрослых. В отчете проекта есть такой эпизод: «Олли ничего не делал все занятие. Просто сидел и ждал. А потом, когда до конца оставалась 15 минут, вдруг мгновенно сделал прекрасную чашу, на которой была надпись – цитата из знаменитого рэпера Тупака Шакура: "За каждой темной ночью, наступит яркий день"».

Сейчас проекту больше десяти лет. Через него прошли десятки молодых людей, которые разглядывали коллекцию, лепили мозаики, делали глиняные кирпичи, повторяющие кладку замка Норидж, принимали участие в шумных мероприятиях вместе с именитыми художниками, помогали в реставрации и благоустройстве города. Но главное – научались верить в свои силы; вдруг обнаруживали себя за обсуждением истории или географии; помогали соседям или местным детям.

«Если кто-нибудь спросит вас, что помогает сплотить людей и создавать более честное и справедливое общество, ответите ли вы: "Музеи"? Скорее всего, нет», – писала Дженкинс в своей статье. С тех пор, как она это написала, прошло пять лет.

Когда мы только придумывали наш проект с фондом «Абсолют-Помощь», его директор Полина Филиппова описала цель проекта приблизительно так: «Дети, которые учатся в нашей школе, привыкли быть получателями социальных услуг, объектами опеки, а хочется, чтобы они увидели, что они и сами могут быть теми, кто дает, кто придумывает, делает. Чтобы увидели, сколько в них самих на самом деле ресурса». Фонд «Абсолют-Помощь» несколько лет назад построил частную школу «Абсолют» в маленькой деревне Райсеменовское под Серпуховом. В деревне живут 17 приемных семей, в каждой растут от восьми до десяти детей с разными формами инвалидности – все бывшие воспитанники коррекционного серпуховского интерната. Все они учатся в школе «Абсолют» – частной инклюзивной школе, которая подстраивает программу под каждого своего ученика, учитывая все сложности в обучении, тип инвалидности или социальные обстоятельства. В школу в этом году начали ходить и обычные деревенские дети, так что школа теперь инклюзивная в самом широком смысле этого слова: перемешаны дети с разными особенностями и разными культурными и социальными бэкграундами.

Проект «Время роста», который Политехнический музей делает вместе со школьниками, выглядит так. Те самые Барьюдин и Ларичев, что привезли 40 килограмм гипса, вместе с детьми ведут разговор о настоящем и о том, что хотелось бы сохранить для будущего. Они рассказывают детям о своих странных профессиях – архитектор, куратор. Показывают, как делаются выставки. Льют из гипса, опять говорят, строят, работают голова к голове, слушают подростков. Через три месяца, если все пойдет как задумано, подростки из школы «Абсолют» откроют свою собственную – первую в жизни – выставку: про себя, свою жизнь, свое настоящее.
Мы надеемся, что они обретут голос, поверят в себя, научатся работать вместе. Может быть, первый раз в жизни почувствуют себя не сиротами, которых все опекают, а командой, которая всей деревне сделала красиво.

По дороге домой я все думала, что бы я ответила Тиффани Дженкинс как сотрудник Политехнического музея. Должен ли музей только хранить «драгоценности Марии Стюарт» (в нашем случае – изобретения русских инженеров)? Я бы ответила так: «Дорогая Тиффани Дженкинс, если какая-нибудь девочка или мальчик из деревни Райсеменовское благодаря нашему музею и тем объектам, которые мы храним, станет немножко смелее, счастливее или любопытнее, значит, не зря мы все это копили и хранили. Было бы круто, если бы драгоценности Марии Стюарт могли бы не только красиво блестеть, но и вдохновлять, быть темой для обсуждения и мечтаний, источником для новых идей».