Секретный план

Рубрику ведет Виктор Костюковский

День рождения Тимофея прошел замечательно. Игрушек было не то чтобы море, но все-таки были, одна другой лучше. Пока Катя готовила праздничный стол, Тимофей с Матвеем гоняли красный спорткар с радиоуправлением, Вадим помогал маме, а Колюня разлагался на ковре и посмеивался над нами. Все это вы видите на снимках.

А теперь о том, чего не видите. Катя рассказала мне, как они с Колюней накануне ездили в бюро медико-социальной экспертизы переоформлять ИПР – индивидуальную программу реабилитации ребенка-инвалида.

– Значит, поехали мы в Автово…

– Почему так далеко? Это же километров тридцать!

– Ну, вот так, там на улице Кронштадтской главное бюро № 46. Мы, колпинские, ездим туда, ближе бюро нет.

– Ладно, а что понадобилось переоформлять?

– В этой ИПР есть перечень ограничений основных категорий жизнедеятельности. И вот в графах «Способности к самообслуживанию» и «Способности к передвижению» у нас стояла почему-то двойка. То есть Колюня, судя по этим оценкам, был способен пусть не очень хорошо, но все-таки самостоятельно передвигаться и себя обслуживать.

– А куда вы смотрели, когда эту ерунду впервые заполняли?

– Я ведь впервые получала эту бумажку, ничего в этом не понимала. Думала, раз так пишут, значит, так и правильно.

– Эти оценки имеют какое-то значение?

– Вот этого я не знала, и никто не объяснил. А теперь знаю, что от них зависит размер пособия на ребенка-инвалида.

– И что, большая разница?

– Огромная! Особенно когда приходится каждый рубль считать. Сейчас поставили реальные оценки, тройки, и пособие будет больше почти на пять тысяч рублей.

– Так что же эти люди из бюро…

– Подождите, не ругайтесь. Значит, приехали мы около 11. Отстояли в очереди, зашли в кабинет около четырех. И это только чтобы записаться на комиссию! И нам назначили приехать на комиссию через два дня. А потом женщины посмотрели на нас и сказали: ладно, мы вас освидетельствуем прямо сейчас, а через два дня только за бумажкой приедете, вот за этой ИПР. И еще посмотрели и сказали: ладно, за бумажкой можете кого-нибудь прислать, выдадим. А потом еще посмотрели и сказали: ладно, что же вас гонять туда-сюда, прямо сейчас и напишем, подождите. Вот видите, какие люди хорошие.

– Просто замечательные! Только пособие из-за них было в два раза меньше... Но вот вы все переоформили, теперь это надолго?

– В августе вообще переаттестация, у нас ведь инвалидность до августа. Это нам надо будет обойти кучу специалистов. Сначала добиться в поликлинике, чтобы дали бегунок…

– Почему «добиться»?

– Потому что там всеми правдами и неправдами стараются сказать: зачем, вам не надо, вы же здоровые! Почти у всех врачей отношение именно такое. Поэтому мы все, мамы таких детей, уверены, что у них есть какой-то секретный план по сокращению инвалидов. Значит, надо выбить бегунок и идти по врачам. Сначала дозвониться, записаться. А дозвониться почти всегда невозможно, то есть надо идти. Ну вот, взять талончики, обойти специалистов, потом ждать, когда заведующие напишут заключения. А потом ехать опять в то самое бюро и записываться на комиссию. В прошлый раз мы с Колюней записались в июне, а получили ИПР в августе. В прошлом году, женщины рассказывают, записывались за три месяца.

Катя вытирает руки, садится передохнуть, долго молчит. А потом спрашивает:

– Скажите, ну почему у нас все устроено будто специально, чтобы показать: никому вы со своими особенными детьми не нужны! Ведь по закону нашим детям много чего положено. Но мамы этого не знают, это будто тайна какая-то. Никто ничего не объяснит и не предложит, приходится самим все узнавать и всего добиваться, будто выпрашивать. Коляска? Какая коляска?! А зачем вам коляска, у вас же есть обычная, вот и хорошо. Ходунки? А зачем вам ходунки?! Мы своих детей учили ходить безо всяких ходунков, вожжи делали. Памперсы? Мы пеленки стирали! И вообще памперсы положены только с трех лет… Не верите – да вот документ. Ой, простите, я ошиблась, с двух… Иногда думаешь: разве я лично у тебя, господин чиновник, что-то выпрашиваю? Разве все эти коляски, ходунки, памперсы и пособия – это все твое личное и я пытаюсь их у тебя отобрать? Или они вот так борются за государственные интересы?

Катя права: почему-то чиновники, и не только здешние, именно так представляют себе государственный интерес. Хотя в социальном государстве этот интерес должен быть направлен как раз обратно: на ребенка, на человека. Над каждым инспектором есть начальник, а над каждым врачом – главврач, а над теми – районное, городское и областное начальство, и на вершине всей пирамиды министр. В данном случае – здравоохранения и социального развития. И вся эта пирамида здравоохраняет и социально развивает что-то такое… Что и заставляет нас всех подозревать: у них у всех и в самом деле есть какой-то секретный план по сокращению инвалидов?

Или по сокращению населения?

Мы продолжим рассказывать вам о Кате Богуновой и ее детях. До встречи.