С позиций реальной жизни

Михаил Флигельман,
руководитель бюро Русфонда в Тверской области

В Москве из уст некоторых руководителей здравоохранения последнее время зазвучала мысль о том, что государство полностью обеспечит тяжелобольных детей высокотехнологичной медицинской помощью и благотворительные организации в этом процессе не нужны. Мысль не отнесешь даже к разряду спорных. Кто бывал в больницах «там у них», не побоюсь этого слова, на Западе, то наверняка видел увешенные снизу доверху стены с табличками благотворителей. Финансирование западной медицины складывается из трех составляющих: государство, страховые взносы, благотворительность. Система работает чаще всего не плохо.

Не будем вдаваться в подробности, в чем истинная причина непомерных амбиций московских чиновников, но одно ясно: денег у государства не хватит, чтобы оказать всем тяжелобольным детям реальную помощь, то есть ту, которая не на бумаге, а которая вылечивает.

Если забыть о здравом смысле, то можно, конечно, объявить, что у нас все всем обеспечены: и высокотехнологичными операциями, и препаратами, и оборудованием. При этом надо будет обязательно умолчать, что квота предоставляется, как правило, на одну дорогостоящую операцию, а их необходимо порою несколько; что оригинальное лекарство заменяется менее эффективным аналогом; что к бесплатно выданному оборудованию не всегда положены бесплатные расходные материалы, стоимость которых иногда оказывается дороже самого прибора.

При этом сами же руководители отрасли говорят о недостаточности средств. Министр здравоохранения РФ Вероника Игоревна Скворцова признала недавно, что «наполнение тарифа медицинской помощи для беременных женщин и детей на 84 процента от расчетного», и сказала о необходимости «дополнительного финансирования новых медтехнологий на 33,7 миллиарда рублей».

У благотворительных фондов нет задачи конкурировать с государством (это не реально хотя бы даже по причине несоизмеримости имеющихся средств), у них есть функция дополнять государство, помогать там, где оно не справляется. Например, оплачивать операции, на которые нет квот или они уже исчерпаны. Практически все дети, с которыми за последнее время работало Тверское бюро Русфонда, тому подтверждение. Вот братья Илья и Егор Тябины, у них у обоих страшное генетическое заболевание – прогрессирующая мышечная недостаточность. Для поддержания мышечного волокна им необходимо большое количество лекарств, часть из которых, например, цитофламин и корнетин, в списки бесплатного обеспечения не входят. Или двухлетняя Яна Чернышева из Кувшинова, у которой гиперплазия щеки. Она уже перенесла две операции в московском Центре детской челюстно-лицевой хирургии, и предстоит третья. Квота была исчерпана еще на стадии обследования и курса консервативного лечения. Примеры можно приводить и дальше…

Самое интересное, что все происходящее в Москве из Твери представляется скучным и малозначащим. Потому что у нас здесь реальная жизнь. Конкретные больные дети, которым остро необходима помощь, их конкретные матери, которым невозможно отказать в самом святом – спасении ребенка.