Сто лет на двоих: НИИТО и Русфонд отмечают юбилей
Как крупная клиника совместно с благотворительным фондом спасает детей
Илья Чернеев со своим лечащим врачом – травматологом-ортопедом Новосибирского НИИТО Василием Суздаловым. Фото Игоря Николаева
Из детдома – в НИИТО
Семилетний Илья Чернеев – самый жизнерадостный мальчик в палате. Не скажешь, что сложная операция (первая из восьми. – Русфонд) прошла всего пару дней назад: он увлеченно смотрит мультики по телевизору и улыбается, а когда приходит мама, радуется ее приходу. У Ильи правосторонний грудной злокачественно прогрессирующий кифосколиоз 4-й степени (дуга искривления – 102 градуса). Деформация появилась в два года, но тогда мальчиком некому было заниматься – вместе с сестрой Лизой он жил в детском доме. Известно, что у родной матери Ильи, умершей в 40 лет, тоже был сколиоз. Отец по каким-то причинам оставил двоих детей в детдоме.Приемная мама Ильи Мария Радзивил рассказывает, что детей описали как «хороших брата и сестру» и добавили, что у младшего есть «горбик». В семье Марии было уже шестеро детей, в том числе с инвалидностью, поэтому заболевание Ильи ее не смутило.
– Я понимала, что работы предстоит много и что с горбиком надо что-то делать. Мысли, что ребенок и дальше будет находиться в детском доме, не было, ведь решение мы с мужем уже приняли. Илюше было почти семь лет – мы забрали его 13 марта, а 20 марта ему исполнилось семь. До этого времени его никто не лечил, поэтому дальше в детдоме ему оставаться было нельзя. За все время его только один раз показали ортопеду в областной больнице, и врач сказал, что поможет только операция, на этом все и закончилось. Не было условий, видимо, в детском доме, чтобы заниматься каждым ребенком, – говорит приемная мама.
Сейчас Илья весит всего 12 килограмм, а рост – 100 сантиметров. Его это пока не беспокоит, но что будет, когда он станет подростком? О комплексах и пережитом унижении в детдоме мальчик не рассказывает, но Мария чувствует – сын переживает.
– Он очень спокойный, терпеливый. Когда он оказался в детдоме без родительской защиты, думаю, его обзывали. К сожалению, предыдущий жизненный опыт сформировал характер, личность ребенка: многое терпеть, со многим смиряться, быть выносливым, подстраиваться под любые обстоятельства. Илья научился где-то внутри себя защищаться. Поэтому то, что он пришел в школу с мамой за руку, уже победа. Заранее я, конечно, разговаривала с учительницей, поговорила с детьми и их родителями, чтобы подготовили малышей, что в класс придет особенный ребенок. Работа была проведена еще до начала учебного года. Поэтому нас приняли хорошо, – говорит Мария Радзивил.
Школа, а теперь еще и операция – это непросто, но мальчик выдерживает испытания как супергерой. Помогает вера в то, что он не один, рядом мама, а значит – все получится. Как признается семья, у них нет ощущения одиночества в сложной ситуации. Практически сразу после усыновления Ильи они познакомились с профессором НИИТО Михаилом Михайловским, который порекомендовал операцию с применением инструментария VEPTR – растущих конструкций, позволяющих поэтапно выровнять позвоночник. Это дорогостоящие импланты, которые приобретаются за счет благотворительных пожертвований. Так приемные родители узнали о Русфонде, и история Ильи появилась на сайте фонда и в сюжетах ГТРК и «НСК 49». Необходимая сумма – 853 943 рубля – была собрана за две недели.
– Казалось, у нас такой мир, в котором каждый выживает как может, каждый сам за себя, но на самом деле это не так. Я столкнулась с тем, что многие люди, знакомые и совсем чужие, пришли на помощь, – делится мама Ильи.
Дальше оставалось уговорить самого мальчика на операцию. Он отговаривал маму с аргументом, что горбик не болит и не беспокоит, но, конечно, не осознавал, как болезнь будет развиваться без хирургического вмешательства.
Помогла мечта: Илюша хочет стать крановщиком, а без ровной спины не получится. Так бывший воспитанник детдома оказался в НИИТО.
Революция в лечении сколиозов
История НИИТО имени Я.Л. Цивьяна примечательна. До своего официального создания в 1946 году институт был эвакуационным госпиталем, здесь помогали бойцам, которые стали глубокими инвалидами, – в протезировании, медицинской и социальной реабилитации. В условиях послевоенной разрухи и начал свою биографию Новосибирский НИИТО. Первые десять лет институт занимался хирургической реабилитацией раненных на войне людей.Сегодня НИИТО носит имя одного из лучших отечественных хирургов, делавших операции на позвоночнике. По словам Михаила Михайловского, о Якове Леонтьевиче Цивьяне нельзя сказать, что он внес большой вклад в развитие вертебрологии (современное направление, занимающееся диагностикой и лечением заболеваний позвоночника. – Русфонд), – он был среди тех немногих, кто ее создавал. Профессор и его ученики с 1950-х годов практически с нуля начали разрабатывать технологии высокоэффективных оперативных вмешательств практически для всех видов патологий позвоночника, включая заболевания и повреждения любой локализации.
С чего началась вертебрология в институте? Первым делом Яков Леонтьевич Цивьян начал узнавать про мировые тенденции, но ситуация его разочаровала. Переломы позвоночника лечились преимущественно консервативно, а операции делались весьма редко. Со сколиозом дело обстояло еще хуже.
«14–15 летние девочки, только вступающие в жизнь, приходят к нам со своим горем, внезапно осознав, что они не такие, как все. Им надо помочь, причем немедленно и эффективно, этого они, во всяком случае, ждут от хирурга. Все бы хорошо, но в конце 50-х помочь было особо нечем. Весь мир, начиная с первых операций Хиббса и Олби, лечил сколиоз дорсальным спондилодезом (нейрохирургический или ортопедический хирургический метод, при котором соединяются два или более позвонков. – Русфонд), самые продвинутые выполняли костную пластику через „окно“ в гипсовом корсете, с помощью которого достигалась и удерживалась некоторая коррекция деформации, занимались резекцией реберного горба, и все. Больше ничего не было – ни здесь, ни за железным занавесом. Американские ортопеды говорили больным сколиозом с подкупающей прямотой: привыкайте с этим жить. Вряд ли отечественные специалисты могли бы предложить нечто более оригинальное», – пишет профессор Михайловский в статье для журнала «Хирургия позвоночника».
Деформации позвоночника пытались корригировать массивными гипсовыми корсетами. Осложняла ситуацию 50-х годов страшная пандемия полиомиелита, оставившая после себя огромное количество людей с патологиями опорно-двигательного аппарата. В положении лежа сколиоз у них был почти не заметен, но стоило пациенту встать или сесть, позвоночник «складывался», грудная клетка стремительно уходила вниз, погружаясь в полость таза. Именно такие больные побудили Пола Харрингтона разработать первое устройство для выпрямления и иммобилизации позвоночника внутри тела. Метод стал широко использоваться в начале 1960-х годов и оставался золотым стандартом хирургии сколиоза до конца 1990-х годов. Яков Леонтьевич и применял технику Харрингтона, и значительно улучшал технологии сам. Таким образом Новосибирский институт стал одним из ведущих институтов страны по лечению сколиоза.
Последнюю в своей жизни операцию Яков Леонтьевич Цивьян выполнил девочке с грудопоясничным сколиозом 7 мая 1987 года. На тот момент для профессора это была уже обычная операция с применением металлической фиксирующей конструкции, а для молодой пациентки – спасение. В 1980-е годы Николай Фомичев, руководивший институтом, отправил Михаила Михайловского в Бельгию изучать новый метод хирургии сколиоза Котреля – Дюбуссе. Конструкция позволяла уменьшить градус деформации, стабилизировать положение позвоночника и воздействовать на ротацию позвонков. После возвращения профессора в Россию в Новосибирске начался новый этап в хирургии сколиоза.
Сын уборщицы
Сколько больных со сколиозом прооперировано сейчас? Тысячи мальчиков и девочек, которые когда-то не могли нормально жить из-за деформации позвоночника. А сейчас выросли и живут обычной жизнью. Бывали случаи, когда патологии были настолько сложными, что не оплачивались в рамках государственной квоты. Первый случай, когда потребовалась помощь благотворительного фонда, профессор Михайловский, разумеется, помнит: нужно было прооперировать мальчика Сашу Суворова.К Михайловскому пришла мать мальчика, которая зарабатывала на жизнь мытьем полов. Для исправления деформации ребенку нужна была операция с применением конструкции третьего поколения – CDI Котреля – Дюбуссе, считавшейся тогда «восьмым чудом света». В 1996 году новосибирские хирурги первыми в России выполнили операцию с таким инструментарием. Но на конструкцию нужны были деньги – на тот момент около 5 тысяч долларов. У уборщицы, разумеется, таких денег не было. На помощь пришел Русфонд и оплатил конструкцию. Этот опыт повторился еще несколько сотен раз.
В апреле 2008 года в Новосибирске при поддержке Русфонда начали применять «растущую» конструкцию VEPTR, разработанную в США доктором Кэмпбеллом для лечения детей с синдромом торакальной недостаточности. Это стальной стержень с титановым покрытием, который фиксируется за ребро сверху, за позвоночник или таз снизу, при этом хирурги поэтапно удлиняют конструкцию – по мере роста ребенка, примерно раз в год. В подростковом возрасте, когда скелет ребенка достигает определенной прочности, «растущая» конструкция удаляется и устанавливается постоянный стандартный инструментарий на позвоночник. Сейчас в институте в среднем в год проходит до десяти операций первичным пациентам и до 80 этапных коррекций с применением этой конструкции.
– Это особая группа пациентов. Ситуация редкая, не поточная – технология дорогая. В зависимости от компоновки деталей конструкция стоит от 600 тысяч до 1,3 миллиона рублей. Русфонд, взяв ребенка под опеку, помимо плановой хирургии еще покрывает расходы на нештатные ситуации, когда, к примеру, у ребенка случились осложнения во время лечения, потребовались последующие этапные замены. Конечно, таких пациентов оперировали и раньше. Работали как могли, но без инструментария получали больше осложнений и неудовлетворительных результатов. Сегодня, если сравнивать с несколькими поколениями ранее, на завершающем этапе видно, что можно получить хорошие клинические результаты с помощью VEPTR, – объясняет травматолог-ортопед НИИТО, кандидат медицинских наук Василий Суздалов.
Кроме того, Русфонд покрывает затраты на специальные пластины при операциях на грудной клетке – на сегодня лицензированы около десяти видов таких пластин, помогающих фиксировать ребра и грудину. Используются лучшие дорогостоящие конструкции – под девизом «Все лучшее – детям».
Такая пластина четыре года назад помогла и 20-летнему будущему юристу Александру Ворочаеву из Новосибирска. Операция с использованием этого материала обошлась бы в 140 тысяч рублей, сумма неподъемная для простой семьи. Мама 15-летнего тогда Саши обратилась в Русфонд.
– Деньги мигом были собраны – буквально месяц-два подождали и поехали сдавать анализы. Грудная клетка была сильно деформирована – с углублением сантиметра на два-три. Комплексы были: меня обзывали, потому что не такая грудная клетка, как у всех. Врачи запрещали заниматься спортом. Одышки не было, но в больнице сказали, что после 25 лет начнется: легкие не будут полностью функционировать и с сердцем возникнут проблемы. Родители испугались, – вспоминает молодой человек.
На операцию Александр шел с энтузиазмом – страха не было. Через полтора года пластину удалили, и о деформации теперь напоминает лишь бледный шрам. Сейчас Саше можно все, он с радостью принялся за упущенное: греко-римскую борьбу, атлетику, самбо и тайский бокс.
Впереди – еще сотни, если не тысячи, таких счастливых историй. На двоих Русфонду и НИИТО имени Я.Л. Цивьяна – сто лет: институт в этом году отмечает 75-летний юбилей, а фонд – 25-летие. За новые десятилетия не раз изменятся технологии, но главное – должен работать цикл: диагностика, подготовка, операция, восстановление и выписка. И если понадобится помощь – мы всегда рядом.
