Lifesharing: новые стратегии бессмертия

Ради всеобщего удобства можно и даже необходимо делиться тем, что у тебя есть, в том числе и частями тела

Сергей Мохов,
социальный антрополог

Мартовский спецвыпуск бюллетеня для доноров костного мозга Кровь5 посвящен смерти. Авторы номера говорят о разных аспектах этой темы; обращает на себя внимание эссе Сергея Мохова, социального антрополога, издателя научного журнала о смерти и умирании «Археология русской смерти». Русфонд перепечатывает фрагмент этого эссе, полная версия материала «Lifesharing: новые стратегии бессмертия» – тут.

Технологии и современное бессмертие

Сегодня мы, собственно говоря, переживаем новую кардинальную трансформацию. Мы видим, как под воздействием технологий наше тело теряет свою сакральность и нерушимость. Незыблемые телесные константы подвергаются легкому и непринужденному изменению: сама идея человека как такового достаточно быстро оказалась сведена к одному органу – головному мозгу. Ведь все остальное можно изменить.

Соответственно, раз человек – это мозг, а тело всего лишь легко видоизменяемая оболочка, добиться бессмертия можно с помощью трансплантации человеческого мозга в новую телесную оболочку. Эта концепция уже находит проявление в движениях биохакинга, киборгизации и даже в криосохранении мозга. Люди стремятся контролировать тело, придавая ему статус управляемой машины.

В то же время мы видим и другой, куда более радикальный футуристический взгляд, который вообще отрицает телесность как признак бессмертия, пусть хоть и в виде мозга. Он рассматривает человека вообще вне материальной оболочки и понимает его скорее как функцию и опыт. Эта концепция низводит идею человека до набора личностных характеристик (опыта, эмоций, характера, особенностей языка), которые мозг всего лишь переносит, словно флэш-накопитель. В этом смысле наши уникальные особенности возможны в виде цифровой записи, сохраненной на электронных носителях или цифровых аналогах мозга (Blue Brain Project, The Human Brain Project). Все это, в свою очередь, приводит нас к формулированию идеи «цифрового бессмертия», когда каждый человек в недалеком будущем, возможно, обретет возможность записи и сохранения своей личности.

Таким образом, идея бессмертия в нашем сознании напрямую связана с развитием технологий. Однако все это не более чем попытка продлить свое физическое существование. А вот современное представление о вечной жизни устроено намного сложнее.

Размывание индивидуальности, каршеринг и донорство

В представление о бессмертии активно вплетаются религиозные/спиритуальные практики и убеждения, в том числе и социального характера: например, вера в то, что человек после смерти живет в добрых делах и поступках, что человек продолжается в своих учениках или детях, или что человек продолжает жить в творчестве и объектах материальной культуры. Можно вспомнить замечательный фильм Акиры Куросавы «Жить», в котором рассматривается бессмертие через общественно полезное дело – создание детской площадки. Все это два классика психологии – Э. Олсон и Дж. Лифтон – называют символическим бессмертием. Это идея прогресса и будущего, постоянного накопления знания и опыта. В этом коллективном процессе может принять участие абсолютно любой человек, создавая свое long heritage, «долговременное наследие».

При этом, размывая границы нашего тела (о чем говорилось в начале), мы начинаем все больше размывать и границу между индивидуальным и общественным, позволяя последнему все глубже проникать в нашу жизнь. Это проявляется в таких, казалось бы, далеких от телесности практиках, как аренда жилья, смена места жительства, покупка одежды, каршеринг и отказ от долгосрочного планирования. Человек и его тело, управляемое при помощи технологий, все больше сливается с другими людьми, рассматривая все происходящее вокруг как один нескончаемый процесс перехода из одного состояния в другое.

Именно здесь пересекаются два современных онтологических «тренда». С одной стороны, мы наблюдаем потерю персональной телесности и, как следствие, утрату прежнего сакрального отношения к телесной оболочке (что в какой-то степени возвращает нас в Средние века). С другой стороны, перед нами стремительно развивается обобществление личной жизни за счет социальных сетей и всевозможных сервисов. На место индивидуального опыта приходит опыт коллективный, который с равным усердием сочувствует потере близкого человека, помогает выбрать новый утюг, найти свободную машину или выбрать партнера на вечер.

Все это, на наш взгляд, приводит к рождению нового уникального вида символического бессмертия, к которому безусловно имеет отношение и практика донорства: как крови, так и других тканей и органов. Тело, имевшее раньше необычайную важность для его носителя, становится как бы источником отдельных запчастей для коллективного разума. Жизнь обретает новое значение не через параноидальное сохранение своих тканей и органов для какого-то малопонятного физического воскрешения, а через насыщение, преумножение и сохранение поступающей информации. Здесь, в частности, проявляется и влияние цифровых технологий на человеческую природу. Так, каршеринг, основанный на идее рационального использования материальных объектов (в данном случае – автомобилей), распространяется и на наши тела: ради всеобщего удобства и повышения качества жизни можно и даже необходимо делиться тем, что у тебя есть, в том числе и частями тела.

Такова суть «лайфшеринга» – стратегии будущего бессмертия. Человек обретает его, сохраняя свои воспоминания и эмоции на виртуальных носителях, и в то же время продолжает жить в других людях, раздавая им кровь, клетки и органы, проходя символическую стадию «деления» и распространяясь во времени и пространстве до самого конца света. А может быть, и после конца.

Полную версию эссе Сергея Мохова читайте тут.