«Помогая другим, мы помогаем и себе»
Истории волонтеров, которые уже несколько месяцев помогают беженцам из Украины
Участники волонтерского отряда «Неравнодушные
Дарья Ланько, 30 лет, координатор, Таганрог:
Я занимаюсь генеалогией (наука, устанавливающая происхождение индивидов и отношения родства между ними, а также изучающая историю отдельных родов и их роль в социально-экономической и общественной жизни эпохи. – Русфонд), а в нашей сфере работает немало неравнодушных людей. Возможно, потому, что, зная историю своей земли, трудно оставаться в стороне от всего, что на ней происходит. Особенно у нас, в Ростовской области, где были большие потоки беженцев еще с 2014 года.
В феврале этого года, когда началась эвакуация людей из ДНР, мой знакомый Олег Подгорный приехал в место, где распределяли беженцев, и позвал нас на помощь. Я закупила колбасу, хлеб, печенье и приехала. В сумасшедшем режиме мы резали бутерброды, раздавали воду. И было понятно, что наша помощь там очень нужна.
А когда через границу на КПП «Весело-Вознесенка» пошли беженцы из Мариуполя, вопрос, ехать ли туда, передо мной уже не стоял. Было очень холодно, а люди переходили границу часто в том, в чем успели выскочить из дома, – многие были без обуви и теплой одежды, изможденные. Рассказывали, что шли под обстрелами, потому что выбора у них не было: закончилась вода, еда. Даже снега, который они растапливали, чтобы попить, уже не было.
19 марта после очередного дежурства я выложила пост с призывом приехать и помочь на границе. Люди начали отзываться – так и родилось движение «Неравнодушные». Сегодня в нашем рабочем чате около полутора тысяч человек. А я координатор, отвечаю за направление гуманитарной помощи для ЛДНР и Мариуполя, через меня идет сбор средств.
Поскольку мы волонтеры, то работа эта, естественно, добровольная и неоплачиваемая. Но это именно работа – приходится менять график моей основной деятельности, а иногда и отказываться от чего-то. Но спасибо, что есть муж, который меня понимает и поддерживает. И дочь, ей девять лет, я часто беру ее на закупки гуманитарки, чтобы она видела, что помогать другим – это правильно. На границе я проработала всю весну: мы не только кормили людей, но и помогали им встретиться с родными, доставляли в больницы, искали инвалидные коляски, отправляли в пункты временного размещения (ПВР), привлекали на смены новых волонтеров, собирали через соцсети пожертвования для закупки воды и еды, пристраивали животных. То есть каждая смена проходила в очень плотном режиме.
Сегодня через границу по-прежнему идут беженцы из многострадального Донецка. Мы по-прежнему встречаем их, а теперь еще и отвозим гуманитарную помощь в Мариуполь и Донецк. В июне я ездила в Северодонецк. Да, это опасно, но «Неравнодушные» ездят в эти места и раздают людям еду и товары первой необходимости. К примеру, сейчас сезон у рыбаков, и мы отвозили людям большую партию удочек – видели бы вы, как они были рады. Поэтому я до сих пор живу на телефоне и постоянно решаю рабочие вопросы.
Как-то у нас на полдня отключили свет, телефон разрядился, и у меня вдруг выдалось несколько часов тишины. Я сидела и думала, что за эти месяцы я полностью переродилась. Изменились ценности: я уже не мучаюсь вопросами, что надеть, как я выгляжу и что мы будем есть на ужин. Это все ушло на второй план. Важно, что у нас мир, что близкие живы. И пока у нас есть силы и деньги, мы будем помогать. Ведь, помогая другим, мы помогаем и себе.
Виктория Хотлубей, 33 года, координатор, Алушта:
К «Неравнодушным» меня привела личная история. Я из Донецка. В 2014 году мы с мужем и четырехлетним сыном переехали в Крым. Тогда над Донецком стали кружить истребители. Мы жили и работали в «красных зонах» (возле вокзала и аэропорта), поэтому было понятно, что первым делом ударят по нам. Начались обстрелы, муж вывез сына с бабушкой. Потом и мы приняли решение выехать из города, переждать.
В Крыму я работаю в бюджетной организации, где занимаюсь вопросами СМИ и соцсетями, поэтому, когда все началось, я по роду службы читала самые разные форумы и паблики, видела, как реагируют на все происходящее люди с украинской стороны, как они рьяно отстаивают свою правду и как много пишут о том, что у них происходит. И поняла: очень жаль, что жители Донецка не могли вот так же рассказывать свои истории все эти восемь лет. У них не было ресурсов, чтобы рассказать всему миру о том, как они жили, когда власти Украины перекрыли воду в Крыму, а потом отключили электричество – и моя знакомая, которая работала в операционной, делала роженице кесарево сечение, подсвечивая фонариком от телефона.
И я поняла, что хочу помочь людям быть услышанными, зафиксировать правду, полученную непосредственно от участников событий.
Поэтому, когда появились «Неравнодушные», я, понимая, что нахожусь далеко и не могу приехать работать на границу, предложила взять на себя работу с соцсетями: ребята присылают мне свои посты, впечатления, наблюдения и фото, я все это обрабатываю и выкладываю в наши группы во «ВКонтакте» и телеграме. Эта работа занимает у меня практически все время, но, пока я сижу в отпуске по уходу за ребенком – у меня полуторагодовалая дочка, – мне это удается.
В первое время, когда шел поток историй о потерях, ранениях и боли, я, видевшая, как это все начиналось в Донецке, переживала все заново: часто плакала, мне снились кошмары. Но за три месяца нашей совместной работы я не то чтобы зачерствела, скорее, как это бывает у врачей, стала более собранной.
За это время я написала сотни историй, обработала множество видео. Однако выкладываем мы не все, что попадает к нам в руки, потому что понимаем: люди говорят на эмоциях – и зачастую информация бывает слишком жесткой.
Оценивая прошедшие месяцы, могу сказать, что задачу, которую я себе ставила – дать миру послушать голоса людей, которые пережили самое страшное, – мы с волонтерами выполнили. О «Неравнодушных» уже знают по всей России. И даже появились волонтеры-переводчики, которые рассказывают о нашей работе в своих странах. И особенно приятно, что нас читают в Донецке – мои соседи, знакомые и друзья. Они видят, что нам не все равно.
Ксения Дьячкова, 35 лет, старшая смены, Ростов-на-Дону:
По образованию я специалист по управлению персоналом. Всю жизнь работаю с людьми, а теперь у нас с мужем свой бизнес – магазины одежды. Много лет, пока мы налаживали свое дело, я работала без выходных, а теперь у нас сформировалась команда, благодаря которой я могу заниматься не только работой, но и волонтерством. Два дня в неделю я провожу на границе.
О «Неравнодушных» узнала из соцсетей, записалась на смену. Поскольку я на машине, по дороге закупила гуманитарку, и, когда прибыла на смену, все основные задачи на таможне, в столовой и на кухне были уже распределены. Пришлось мне целый день сушить сухари. (Смеется.) Во второй раз я уже работала с людьми.
Каждая смена – это сильные эмоции. Люди, которые переходят границу, как правило, хотят поделиться тем, что они пережили. Делают они это не только из-за эмоций, но и для того, чтобы мы узнали, что там происходит на самом деле. Больше всего мне запомнилась история, связанная с дедушкой лет 75. Девочки привезли его с границы в штаб на инвалидном кресле. Мы созвонились с его сыном, он оплатил такси, и мы ждали машину, дедушка рассказывал о себе. А закончил так: «Я еду и боюсь. Нас-то ждут вдвоем с женой, а она погибла. Я похоронил ее во дворе в воронке от снаряда. Как об этом сыну сказать?» Он плакал, и я плакала вместе с ним.
Каждую смену я увожу к себе людей. На сегодняшний день через наш дом прошли более 50 человек. Ростов‑на‑Дону – основной транспортный узел на юге, отсюда уходят поезда и автобусы в разные города и страны. Но люди не сразу могут уехать, билеты раскупают за двое суток вперед. Поэтому мы с мужем приглашаем беженцев остановиться у нас дома в ожидании дальнейшего отправления. От границы до Ростова больше двух часов езды. И пока мы едем, люди рассказывают нам свои истории: о боевых действиях, погибших, о том, как они сидели в темноте без воды и еды, как засыпали под взрывы снарядов. И даже грудные дети – а у нас останавливались две такие семьи – на этот шум не реагировали.
Когда мы въезжаем в Ростов, я вижу одну и ту же картину, которая пробирает до слез: как взрослые люди смотрят по сторонам. На вывески магазинов, горящие окна многоэтажек, иллюминацию и фонари: «Как у вас светло! Как многолюдно!»
Все наши гости из Мариуполя очень стесняются. Им неловко брать чистое полотенце, ложиться в чистую постель: «Не хотим пачкать», «Поспим в одежде, мы привыкли». И каждый раз я их убеждаю, что уже можно расслабиться: помыться, постирать вещи, выспаться в нормальных условиях. И поесть нормальную домашнюю еду.
Когда мы выезжаем, я звоню мужу и предупреждаю, сколько людей у нас сегодня останется. Он готовит ужин: салат, макароны по-флотски, картошку – обычную домашнюю еду. Также муж отвозит людей на вокзал. Так мы распределили обязанности: я в нашей семье волонтер на границе, а он – в Ростове.
В поезд мы стараемся тоже людям что-то собрать: бутерброды, овощи, чай. Если ехать очень далеко, я беру в штабе сухпайки.
Если гости пробыли у нас два-три дня, то мы, конечно, сближаемся. И расстаемся уже родными людьми. И после, когда они добираются к своему новому месту жительства, пишут нам из Твери, Липецка, Саратова, Гостомеля. Благодарят за помощь и делятся новостями.
Меня часто спрашивают, не страшно ли нам пускать в свой дом незнакомых людей? Передо мной такой вопрос не стоит. Если можно помочь, надо помогать. Страшно мне бывает только от равнодушия.
Фото предоставлены героинями публикации
