Дневник волонтера

Коллективное тело

Жителей взрослого интерната не отпустили на ярмарку керамики

Участники волонтерского проекта «Луковица и эскалатор» провели пикет в защиту своих друзей из ПНИ №22, которых руководство интерната не отпустило на ярмарку керамики. Почему это знак того, что система не меняется, а люди для интернатного начальства – не люди, а единицы хранения, объясняет волонтер и журналист Вера Шенгелия.

«Вера я не балею. Вера запири меня домой. А вы как дела». И смайлик-поцелуйчик в конце. Такими или похожими сообщениями – те, кто умеют писать, пишут их буквами, а те, кто не умеет, отправляют голосовые сообщения – забиты все мессенджеры волонтеров нашего отряда «Луковица и эскалатор».

Мы привыкли и не удивляемся: мы видимся с нашими друзьями из ПНИ №22 только раз в неделю – по субботам. Все остальные шесть дней в жизни многих из них практически ничего не происходит. Некоторые ходят на работу – в специальную комнату в интернате, где сворачивают бахилы в комочки и упаковывают в круглые коробочки. У Стаса есть возможность свободно ходить по интернату. Нину иногда возят на соревнования между интернатами по футболу или еще какому-нибудь виду спорта. Все остальное время люди проводят на закрытых этажах отделений, за высоким забором на окраине Лосиного острова.

Я уже писала, что среди наших субботних дел одно из самых любимых – это работа в керамической мастерской. Гончар Дима Вакулин учит нас делать керамические украшения: брошки, подвески и кольца. Мы уже дважды продавали наши «наивные ювелирные коллекции», а на вырученные деньги ходили в торговый центр: за шампунем, одеждой, наушниками и другими личными вещами. Были у нас планы и на эти выходные: пойти в воскресенье на настоящий модный маркет Localceramicfest на «Флаконе», чтобы продавать наши украшения, глазеть на других продавцов, покупать печенье и чай и болтать друг с другом. Но за несколько дней до ярмарки мы получили письмо из интерната: все наши друзья заболели и не смогут прийти. Все одиннадцать человек. Мы сразу написали специалисту по реабилитации в интернате, уточняли: что, все заболели? Да, все – был ответ. Послезавтра я пойду к директору и спрошу у него, чем таким они все в одночасье заболели.

Арина Муратова, волонтерка, которая руководит нашей группой «Луковица и эскалатор» написала у себя на странице в фейсбуке вот такой текст: «Наших подопечных из #луковицаиэскалатор не отпустили из интерната – ни на занятие сегодня утром, ни на завтрашний маркет, – наврав, что все болеют. Я была в интернате в четверг, никто там не болеет. N. мне пишет смс, что не болеет, что хочет приехать. K. мне лично сказал: "Да никто вообще-то не болеет". Но никого не пустили просто потому, что администрация решила, будто имеет право не пустить. Потому что кто-то когда-то придумал, что можно принимать решение за 11 взрослых людей – куда и когда им ехать. У меня не осталось сил, мне хочется плакать. Но сейчас я хочу извиниться перед своими 11 дружочками: Сережа, Игорь, Света, Ксюша, Стас, Саша, Семен, Нина, Андрей, Миша, Ира, простите, я не справилась. Я почему-то решила, что можно договориться с сотрудниками по-хорошему, а должна была рубиться и идти до конца. Мне не хватило смелости и сил. В этот раз не хватило, но я обещаю вам, я больше не буду расслабляться, верить и думать, что все в порядке. Ни одной минуты не буду. Простите меня».

Это было самое главное чувство конца прошлой недели: чувство вины. Мы чувствовали себя виноватыми перед нашими друзьями из ПНИ и друг перед другом. Зачем мы втянули друг друга в эту историю, где от нас на самом деле ничего не зависит? Зачем собирали нашу волонтерскую группу, обещая взрослым занятым людям, что от их действий будет толк, что они смогут принести кому-то радость? Когда на самом деле мы приносим только разочарование.

Иногда мне кажется, единственной правильной стратегией было бы не приходить каждую неделю к нашим друзьям из интерната, не ездить с ними в летний лагерь на Валдай, не ходить в кино или музеи, не проводить время как обычные люди, одним словом. А просто приковать себя наручниками к забору интерната и устроить, не знаю, бессрочную голодовку. Так бы мы, наверное, привлекли больше внимания к проблеме, и уж точно не думали бы каждый раз, не стало ли хуже нашим друзьям от наших действий.

Кто-то из друзей спросил меня про руководство интерната: «А чего они такую дурацкую отмазку-то придумали: заболели все одиннадцать человек. Неужели нельзя было придумать что-нибудь более правдоподобное: к одному приехала мама, двое болеют, еще двое на соревнованиях, например». Пытаясь найти ответ на этот дурацкий вопрос, я и поняла самое главное – то, для чего мы все-таки ходим каждую неделю в интернат.

Для интернатского начальства все эти люди – одно большое недееспособное коллективное тело. У них нет имен, судеб, личных траекторий, так что и болеют они все вместе, всем своим обезличенным коллективным телом. Это для нас они хитрый Сережа, Семен, с которым нужно заниматься речью, потому что он вот-вот заговорит в свои 20 с чем-то лет, Света, которой нужно получать образование, Саша, которому нужно купить новый свитер. Это для нас они люди с лицами, мыслями и чувствами, а для них они – масса, единицы хранения, какие-то слипшиеся в один комок диагнозы.

Так что в воскресенье, в день, когда мы все вместе должны были стоять на ярмарке, наши волонтеры сделали единственное, что могли, то, ради чего мы все это затеяли: мы возвращали нашим друзьям имена и лица.

Наши волонтеры Арина Муратова, Марина Быкова, Фатима Медведева распечатали фотографии наших друзей из ПНИ и взяли их с собой на ярмарку. «Мы стоим здесь, а наши друзья заперты в психоневрологическом интернате №22», – было написано под фотографиями. С фотографий улыбались Ксюша и Андрей, Света, Игорь, Нина. С фотографий улыбались люди – живые и разные.

Фото Владимира Аверина