27.01.2012
Спасибо от мамы
Яна Мартиросова,
руководитель Дагестанского бюро Российского фонда помощи (Русфонда)
Поначалу меня охватила паника. «Ну, зачем я за это взялась?», – мучительные мысли не давали покоя. Время шло, сроки горели, а я никак не могла начать работать с новыми и уже имеющимися обращениями в Дагестанское бюро Русфонда.
Несколько дней подряд я только и делала, что разбирала документы и выбирала героев для публикаций, просила родителей донести нужные бумаги, узнавала, есть ли у родителей хорошие новости из клиник-партнеров. Сама писала электронные письма в эти клиники с просьбами принять детей на лечение. Отвечала на телефонные звонки.
«Ты не успеешь и сорвешь выпуск!», – пугал внутренний голос. «Хватит!», – решила я в один прекрасный день. И стала писать. В московский офис Русфонда, что с работой не справляюсь, выпуск откладывается, дело затягивается.
Подробное письмо с объяснениями и извинениями превратилось в итоге в более или менее связный текст. «Сейчас отправлю и буду ждать увольнения», – предвкушала я. В мечтах я уже занималась совершенно другими делами, писала заметки на другие темы и вела иные телефонные переговоры, более привычные и понятные. И тут вновь зазвонил телефон. Я машинально взяла трубку.
На линии трещало и сопело, и в тот момент, когда я прокричала «Перезвоните. Вас не слышно!», вдруг так отчетливо раздалось короткое «спасибо». Я не поверила и переспросила. «Спасибо. Ваш фонд нам очень помог. Мы с сыном ждем вызова в Москву, там ему проведут курс лечения. Сами мы лечение не осилили бы». Потом женщина представилась, и я вспомнила, что это мама мальчика, документы которого еще до нового года я готовила и отправляла в Москву. Четырехлетний Хабибула страдает тяжелой формой ДЦП, и ему необходим курс лечения в Институте медицинских технологий в Москве. Но у родителей Хабибулы, к сожалению, денег на это нет.
А потом я вспомнила людей, которые сделали лечение ребенка возможным.
Они тогда сразу вызвались помочь, перевели большую часть суммы, необходимой для лечения Хабибулы (и не только для него), но предупредили, что жертвуют деньги анонимно. В подробности я не вдавалась. В конце концов, это личное дело людей афишировать ли свою благотворительную деятельность. Главное, что результат не заставил себя ждать – в середине февраля Хабибула, страдающий ДЦП, вместе с мамой Дианой отправится на долгожданное лечение.
Вообще-то это им спасибо, а не мне. Тем, которые откликнулись, прониклись, вошли в положение тяжелобольного ребенка, осознали горе родителей. Всем тем, кто поучаствовал в сборе средств на лечение других ребятишек, нашел время сходить в банк или дойти до терминала. Кто не поленился зайти на сайт Русфонда, чтобы найти другие способы перечисления денег. Кто выкроил из семейных бюджетов деньги для чужих детей. Это «спасибо» от мамы Хабибулы адресовано всем, кто помог, помогает и будет помогать героям наших публикаций.
После звонка мамы я так и не отправила никакого письма в московский офис. Передумала.
А телефон все время звонил. Люди хотели узнать, как можно помочь больным детям, кто-то рапортовал, что уже перечислил деньги, кто-то желал передать средства лично, а кто-то просил номер телефона родителей, говорил, что хочет позвонить и поддержать, дать совет, потому что уже сам сталкивался с такими болезнями. Были еще помощники, которые, не разобравшись в тонкостях перечисления средств, отправили деньги мне на телефон. Я все перечислила фонду, но в следующий раз лучше воспользуйтесь терминалом или отправьте деньги через свой мобильник. На сайте Русфонда подробно написано о том, как это сделать.
Говорят, что благотворительности надо учить и учиться. Наверное, это правильно. Дагестанцам понадобилось около трех месяцев работы Российского фонда помощи в республике, чтобы начать жертвовать средства на лечение детей. Пока благотворителей, конечно, немного, но они есть. И от этого тепло и радостно. Зря многие думают, что их тысяча рублей не сыграет никакой роли, когда речь идет о лечении за миллион.
Поверьте, на счету каждый рубль.
Спасибо от мамы
Яна Мартиросова,
руководитель Дагестанского бюро Российского фонда помощи (Русфонда)
Поначалу меня охватила паника. «Ну, зачем я за это взялась?», – мучительные мысли не давали покоя. Время шло, сроки горели, а я никак не могла начать работать с новыми и уже имеющимися обращениями в Дагестанское бюро Русфонда.
Несколько дней подряд я только и делала, что разбирала документы и выбирала героев для публикаций, просила родителей донести нужные бумаги, узнавала, есть ли у родителей хорошие новости из клиник-партнеров. Сама писала электронные письма в эти клиники с просьбами принять детей на лечение. Отвечала на телефонные звонки.
«Ты не успеешь и сорвешь выпуск!», – пугал внутренний голос. «Хватит!», – решила я в один прекрасный день. И стала писать. В московский офис Русфонда, что с работой не справляюсь, выпуск откладывается, дело затягивается.
Подробное письмо с объяснениями и извинениями превратилось в итоге в более или менее связный текст. «Сейчас отправлю и буду ждать увольнения», – предвкушала я. В мечтах я уже занималась совершенно другими делами, писала заметки на другие темы и вела иные телефонные переговоры, более привычные и понятные. И тут вновь зазвонил телефон. Я машинально взяла трубку.
На линии трещало и сопело, и в тот момент, когда я прокричала «Перезвоните. Вас не слышно!», вдруг так отчетливо раздалось короткое «спасибо». Я не поверила и переспросила. «Спасибо. Ваш фонд нам очень помог. Мы с сыном ждем вызова в Москву, там ему проведут курс лечения. Сами мы лечение не осилили бы». Потом женщина представилась, и я вспомнила, что это мама мальчика, документы которого еще до нового года я готовила и отправляла в Москву. Четырехлетний Хабибула страдает тяжелой формой ДЦП, и ему необходим курс лечения в Институте медицинских технологий в Москве. Но у родителей Хабибулы, к сожалению, денег на это нет.
А потом я вспомнила людей, которые сделали лечение ребенка возможным.
Они тогда сразу вызвались помочь, перевели большую часть суммы, необходимой для лечения Хабибулы (и не только для него), но предупредили, что жертвуют деньги анонимно. В подробности я не вдавалась. В конце концов, это личное дело людей афишировать ли свою благотворительную деятельность. Главное, что результат не заставил себя ждать – в середине февраля Хабибула, страдающий ДЦП, вместе с мамой Дианой отправится на долгожданное лечение.
Вообще-то это им спасибо, а не мне. Тем, которые откликнулись, прониклись, вошли в положение тяжелобольного ребенка, осознали горе родителей. Всем тем, кто поучаствовал в сборе средств на лечение других ребятишек, нашел время сходить в банк или дойти до терминала. Кто не поленился зайти на сайт Русфонда, чтобы найти другие способы перечисления денег. Кто выкроил из семейных бюджетов деньги для чужих детей. Это «спасибо» от мамы Хабибулы адресовано всем, кто помог, помогает и будет помогать героям наших публикаций.
После звонка мамы я так и не отправила никакого письма в московский офис. Передумала.
А телефон все время звонил. Люди хотели узнать, как можно помочь больным детям, кто-то рапортовал, что уже перечислил деньги, кто-то желал передать средства лично, а кто-то просил номер телефона родителей, говорил, что хочет позвонить и поддержать, дать совет, потому что уже сам сталкивался с такими болезнями. Были еще помощники, которые, не разобравшись в тонкостях перечисления средств, отправили деньги мне на телефон. Я все перечислила фонду, но в следующий раз лучше воспользуйтесь терминалом или отправьте деньги через свой мобильник. На сайте Русфонда подробно написано о том, как это сделать.
Говорят, что благотворительности надо учить и учиться. Наверное, это правильно. Дагестанцам понадобилось около трех месяцев работы Российского фонда помощи в республике, чтобы начать жертвовать средства на лечение детей. Пока благотворителей, конечно, немного, но они есть. И от этого тепло и радостно. Зря многие думают, что их тысяча рублей не сыграет никакой роли, когда речь идет о лечении за миллион.
Поверьте, на счету каждый рубль.
