«Благотворительность – это не груз»
Как устроен и кому помогает главный благотворительный аукцион, который ежегодно проводится на Урале
Заместитель председателя попечительского совета «Екатерининской Ассамблеи» Михаил Черепанов
Екатерина Николаева: Насколько серьезную роль, по вашему мнению, играет благотворительность в реализации социально значимых проектов? Ведь есть довольно устоявшееся мнение, что решать проблемы людей должно государство.
Михаил Черепанов: Я поддерживаю это мнение: государство должно решать социальные проблемы, если это социальное государство, как наше. Я не думаю, что общество должно отбирать у государства такую функцию. У общества, безусловно, важная роль в этом вопросе, но главенствующая все-таки у государства.
Е. Н.: А почему у общества важная роль?
М. Ч.: На мой взгляд, именно люди, само общество очень чутко и точно определяет больные точки. Государство – это все-таки консервативный, сложный механизм, а люди на местах лучше видят, где необходимо оказать помощь, особенно в тех вопросах, вникать в которые государство просто не успевает. По моему опыту, именно благотворители обращают внимание на основные проблемы – это важно, и это значимое дополнение к общей системе социальной помощи. Таким образом, общество привлекает внимание государства. Есть и обратное взаимодействие в этом вопросе: если общество занимается благотворительностью, не проходит мимо боли, то оно становится здоровее и добрее. Благотворительность – это не груз, это добрая воля людей.
Е. Н.: Некоторые меценаты стараются делать свои пожертвования анонимно или без огласки. А «Екатерининская Ассамблея» – известный и за пределами Свердловской области проект, на котором ведущие предприниматели Урала открыто покупают лоты. Почему был выбран именно такой формат?
М. Ч.: Хочу обратить внимание, что благотворителями являются конкретные люди – собственники компаний, топ-менеджеры, – и они вкладывают свои личные средства в проекты, а не средства предприятий, как кто-то может подумать. «Екатерининская Ассамблея» стала известным событием не по форме, а по результатам. На мой взгляд, результат, который получается благодаря этому мероприятию, уникален: мы не можем найти в России другой такой благотворительный аукцион, где за четыре часа собиралась бы сумма более 100 млн руб. Мы самый эффективный благотворительный вечер в России. Если можно было бы проводить это мероприятие в более закрытом формате, мы бы так и делали, потому что никакого интереса у участников «Екатерининской Ассамблеи» в пиаре нет. Тем не менее событие каждый раз привлекает внимание журналистов.
Е. Н.: Сколько в среднем заявок поступает в экспертную комиссию «Екатерининской Ассамблеи» ежегодно? По каким критериям и кто отбирает проекты? Каким проектам отдается приоритет?
М. Ч.: За более чем десять лет у нас сложилась определенная работоспособная система. В течение двух месяцев НКО присылают нам свои проекты, которые должны быть тщательно проработаны. Там должны быть прописаны цели, команда проекта, ее компетентность, просчитана смета, указаны сроки реализации. Эти проекты должны быть осуществлены на территории Свердловской области. Ежегодно к нам поступает порядка 30–40 проектов, поскольку мы в СОСПП – промышленники, то нам нужна помощь, чтобы оценить социальную значимость каждого проекта. Поэтому мы опираемся на мнение экспертной комиссии, в которую входят специалисты из разных сфер: представители Министерства социальной политики, главные врачи больниц, профессиональные благотворительные деятели и, конечно, члены президиума СОСПП. Задача экспертной комиссии – изучить все проекты, указать, какие из них актуальны, а какие малореализуемы. Есть определенные критерии для этого. Главный – проект должен быть направлен на решение по-настоящему больной, значимой задачи, мимо которой пройти нельзя. Экспертная комиссия формирует шорт-лист из 13–15 проектов, которые рекомендуются для реализации. На самом деле это не значит, что другие проекты хуже или они не имеют шансов, – это просто мнение экспертной комиссии. Финальное решение принимает наш попечительский совет, в который входит порядка 90 человек. Далее они составляют рейтинг с учетом целесообразности и важности реализации проектов, с учетом мнения экспертной комиссии. Да, иногда наше мнение может чем-то отличаться от экспертного – это нормально. Таким образом составляется рейтинговый лист всех проектов. Но в первую десятку входят, как правило, проекты, рекомендованные экспертами.
Далее мы уже знакомим всех участников «Екатерининской Ассамблеи» с проектами, даем всю необходимую информацию и в течение вечера собираем средства. Сколько проектов получат деньги, мы не знаем до конца аукциона. Когда собраны деньги на первый проект – об этом объявляется, потом закрываем сбор на второй проект и так далее. Надо понимать, что сметы у всех тоже разные. Есть проекты на 1 млн, а есть на 20–30 млн. В прошлом году мы собрали максимальное количество денежных средств – на пять проектов. Мы считаем, что благотворительность должна быть абсолютно прозрачна. Поэтому все фонды, получившие от нас деньги, ежеквартально отчитываются перед нами о ходе реализации поставленных задач, а на вечере мы рассказываем гостям про проекты прошлых лет. Они могут быть разными по длительности, но мы больше ориентированы на историю длиной в год – просто потому, что «Екатерининская Ассамблея» проводится ежегодно.
Е. Н.: Прошедшая в конце 2021 года «Екатерининская Ассамблея» собрала 118,3 млн руб., что является рекордом. Все ли благополучатели уже приступили к реализации своих проектов и требуется ли им сейчас дополнительная помощь от меценатов?
М. Ч.: Мы следим за каждым проектом, который по каким-либо причинам затягивается, но дополнительные средства уже не выделяем. Если на проект не хватило денег, то это вопрос к его авторам: пусть ищут, где просчитались, ищут дополнительные источники финансирования.
В нашей практике были проекты с большей длительностью и стоимостью – мы тогда выделяли средства только на конкретный этап. Например, строится городок для женщин, попавших в трудную ситуацию, и мы выделяем деньги для приобретения двух квартир. Это не значит, что мы удовлетворяем потребность фонда целиком, но помогаем закрыть один конкретный этап.
В то же время у нас есть проект Русфонда на 33 млн руб. для переоборудования перинатального центра города Первоуральска. Согласно графику закуплено уже порядка 40 единиц современного оборудования, но сейчас возникли некоторые сложности с логистикой импортной аппаратуры. Сейчас этот вопрос решается с врачами, что делать: ждать или искать аналоги. Тем не менее на 90% этап выполнен, впереди у нас еще более чем полгода, и я не сомневаюсь, что все будет сделано в срок.
Е. Н.: А как-то еще, кроме денег, участники «Екатерининской Ассамблеи» помогают нуждающимся?
М. Ч.: Наш благотворительный вечер – это не только аукцион, это еще и общение, где представители тех же благотворительных фондов могут познакомиться друг с другом, обзавестись нужными контактами, не исключено, что и напрямую решить какие-то вопросы. К тому же на каждое мероприятие мы запрашиваем у благотворительных фондов информацию, о чем мечтают их подопечные, поскольку у нас есть традиция проводить акцию «Дерево добра», где мы вывешиваем на открытках мечты детей и их контакты для того, чтобы благотворители могли эти мечты исполнить. Эти открытки «разлетаются» в течение получаса. А дальше уже каждый, кто взял на себя ответственность реализовать мечту, сам лично встречается с ребенком и помогает ему. Так что наши участники делают добрые дела еще и таким образом.
Е. Н.: Центробанк уже признал, что в этом году в России будет существенная инфляция, денег у благотворителей станет меньше. На ваш взгляд, какие прогнозы можно строить о ближайшем будущем благотворительной сферы? Можете ли вы спрогнозировать, как сократится благотворительная помощь в 2022 году?
М. Ч.: Сейчас мы четко видим две тенденции: грустных историй, где будет нужна помощь, со временем будет все больше и больше, а возможности благотворителей уменьшаются, так как у собственников предприятий цель – сохранить бизнес, рабочие места, коллективы, зарплату. Поэтому, безусловно, сокращаются бюджеты на благотворительность и рекламные бюджеты – это во время кризиса режется в первую очередь. Эти две тенденции направлены друг против друга. Есть информация, что в марте этого года количество благотворительных взносов в НКО в России сократилось на 50% – это уже факт.
Что будет? Все будет неплохо тем не менее, потому что в такие сложные периоды жизни страны меняются ценности и приоритеты, это можно сказать и на опыте пандемии. Я видел и участвовал непосредственно в этих процессах, когда через СОСПП собирали огромные суммы денежных средств для помощи медикам, тогда ситуация была очень острая. Затем медицина встала на ноги, и сегодня с этой проблемой уже справляются. Я думаю, что с учетом текущей ситуации в приоритете будет помощь беженцам и сиротам.
Е. Н.: Иностранные компании уходят с российского рынка, разрываются цепочки поставок, продукция дорожает. Как вы считаете, нужно ли сейчас меценатам срочно помогать фондам в закупке медицинского оборудования, лекарств иностранного производства, чтобы создать подушку безопасности для их работы, пока подбираются аналоги?
М. Ч.: Я считаю, что суетиться не нужно. Средства, которые и так ограничены, должны идти на конкретную помощь, например, если вы срочно закупите аппарат МРТ и поставите его, может оказаться, что сейчас нужен вовсе не такой дорогой аппарат, а остро не хватает, например, квартир для беженцев. Ну и как вообще можно закупить лекарства впрок? Это же все очень субъективно. Суетиться не нужно – можно подождать, еще есть время, сейчас определяются основные потребности и приоритеты, на которые нужны будут реальные средства.
Е. Н.: На ваш взгляд, какие меры поддержки от властей – региональных и федеральных – сейчас необходимы, чтобы обеспечить дальнейшую работу благотворительных организаций? Какие препоны сейчас есть возможность убрать?
М. Ч.: Препоны в финансовой схеме. Я имею в виду, что многие благотворители получали средства за счет дополнительных отчислений при покупках, а сейчас у большинства из них банковские карты не работают – и количество пожертвований от этого сократилось. Это государство уполномочено поправить. Или систему передачи гуманитарных грузов – здесь не обойтись без простой и понятной схемы процесса логистики. Надеюсь, что Фонд президентских грантов не отменят.
Е. Н.: Понятно, какую пользу приносят благотворительные инициативы компаний обществу, но какую пользу приносит самим компаниям их благотворительная деятельность? Мотивирование сотрудников? GR-эффект (Government Relations – деятельность специально уполномоченных сотрудников крупных коммерческих структур, GR-менеджеров, по ведению работы компании в политическом окружении. – Русфонд)? Устойчивое развитие региона?
М. Ч.: Эта работа делает счастливее, а если говорить о предприятиях, то, как это ни банально звучит, главный капитал – это люди. И естественно, что в большей степени благотворительная помощь оказывается на территориях этих предприятий. Эти деньги заработали конкретные рабочие, которые живут в этом городе, и поэтому благотворительная помощь концентрируется в этом месте. Люди это знают, видят эту помощь, понимают, что средства идут на то, что государство не покрывает. В итоге это отражается на лояльности людей к бизнесу, к компании. Сейчас вообще социальный бизнес становится все более успешен, открыт и понятен.
Е. Н.: Как вы объясняете акционерам необходимость тратить часть их прибыли на благотворительность?
М. Ч.: Тем, кто понимает ценность благотворительности, ничего объяснять не надо.
Е. Н.: А что лично вам дает добровольческая помощь?
М. Ч.: Она делает меня счастливее.
Фото: пресс-служба Свердловского областного союза промышленников и предпринимателей
Подпишитесь на канал Русфонда в Telegram — первыми узнавайте новости о тех, кому вы уже помогли, и о тех, кто нуждается в вашей помощи.
