Знаковые дни

Мадина Сагеева,
руководитель Североосетинского бюро Русфонда

История Яны Гаджиновой, 17-летней девушки, которая неожиданно слегла от острого миелита (воспаления спинного мозга), облетела всю республику. За пять дней деньги, необходимые для лечения Яны в Германии, были собраны с помощью интернета. Девушке потребовалась срочная госпитализация, а клиника отказывалась принимать Яну без предоплаты. Но в больницу девушку положили вовремя – мама Яны перевела в клинику собранный в первый же день миллион рублей, а Русфонд дал гарантию, что недостающая сумма будет оплачена. Но на этот раз помощь фонда не потребовалась. Все необходимые деньги удалось собрать очень быстро. На чужую беду отозвались самые разные люди. И не только из Осетии.

Увидев на одном из интернет-форумов призыв о помощи, Дмитрий из Самары перечислил 100 тыс. руб. А после того как почитал комментарии людей, помогавших Яне, сделал перевод на миллион рублей. Имя бизнесмена, не знакомого ни с кем из Осетии, уже стало нарицательным. «Он не Дмитрий-из-Самары», – так говорят теперь про людей, неспособных почувствовать чужую боль.

Но история Яны получилась знаковой не из-за этого. И даже не из-за того, что за короткий срок была собрана невероятная по меркам республики сумма – 6 382 374 руб., из которой помощь была оказана не только Яне, но и другим тяжелобольным детям – Давиду Фидарову, Камилле Кораевой и Борису Бекоеву.

Знаковой она стала, потому что деньги собирали совсем молодые люди: друзья и родственники Яны, одноклассники Бориса, студенты вузов Осетии. Они вышли на улицы с листовками, провели акцию «Миллион мелочью», дни и ночи вели кампанию в интернете, получив информационную поддержку портала «15-й регион» и блогера Алана Салбиева. А ведь, согласно исследованиям социологов, участие в благотворительности принимают люди старше 35-ти лет и большинство граждан равнодушны к чужому горю. Да и «Мировой рейтинг благотворительности 2012», обнародованный недавно британским фондом CAF, напоминает о черствости нашего общества. Россия хотя и поднялась в нем на три пункта по сравнению с прошлым годом, но все равно находится только 127 месте среди 148 стран (подробности на rusfond.ru). Однако этот мировой рейтинг никак и не учитывает три знаковых события в российской благотворительности 2012 года: ликвидацию последствий наводнения в Крымске, в которой приняли участие десятки тысяч волонтеров, открытие Центра детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева, средства на строительство, которого пожертвовали сотни тысяч людей и акции помощи тяжелобольным детям «Русфонд на Первом», в которых участвует более 5 млн человек.

Британцы не могли учесть эти события, так как при подготовке рейтинга использовали опросы «Гэллапа» за 2011 год. Каким по их версии окажется место России в мировой благотворительности по результатам исследований за 2012, мы узнаем только в следующем декабре. Итоги года показывают огромный потенциал большинства регионов. По данным Минюста, сейчас в России работает около девяти тысяч фандрайзинговых фондов, которые заняты развитием массовой благотворительности. Однако большинство из них существует только на бумаге – работу тормозят несовершенные законы. Добро, которое несут тысячи читателей и, теперь, миллионы телезрителей, пока не вписывается в устаревшие представления о порядке. Иным читателям и зрителям благотворительность видится неуместной, они убеждены: государство богатое, и власти обязаны платить за лечение, тем более, за дорогое. Кто бы спорил, но ведь не всегда платят. И те, кто не вписался в госбюджет, обречены, если нет рядом состоятельных родных или друзей. И это ненормально.

Раз государство не может помочь всем, кто нуждается в лечении, значит помогать им должны мы с вами. И Дмитрий из Самары, и пенсионерка тетя Клара, которая решила отдать Яне перед новогодними праздниками свою пенсию в память о погибших сыновьях, и мальчик Заурик, не пожалевший своей копилки, в которую целый год он собирал деньги на радиоуправляемый вертолет, и одноклассники Борика Бикоева, которые на морозе собирают мальчику деньги на операцию в Германии. «Мы не можем сидеть дома или праздновать Новый год, когда знаем, что нашего друга могут спасти в Германии, – мы сами соберем деньги на его лечение, мы хотим это сделать, кто нам запретит?» – говорят подростки.

Действительно, запретить нельзя.