Колонка биолога

Повелитель пчел

Выступление коуча Тони Роббинса в «Олимпийском» демонстрирует, как происходит «переключение в режим роя»

Во время своего шоу в «Олимпийском» коуч Тони Роббинс обещал личный успех всем двадцати с лишним тысячам слушателей. Так он переключал зрителей в режим пчелиного роя, предполагающий отказ от индивидуальности. В новой рубрике «Колонка биолога» мы будем обсуждать актуальные события с точки зрения биологии. Сегодня – первый выпуск.

У писателя Джорджа Оруэлла был друг по имени Генри Робинсон, почти что однофамилец коуча Тони Роббинса, чей приезд в Москву наделал много шума в минувшие выходные. Однажды под опиумом Робинсона настигло озарение и ему открылся главный секрет вселенной. Перед тем как отключиться, он успел его записать, и теперь секрет знают все: «Банан велик, но кожура еще больше».

По сложности и глубине эта мысль напоминает заветы Тони Роббинса, звучавшие со сцены в «Олимпийском»: «Сложность – враг действия», «Внимание на цель, а не на страхи» и т. д. Но чтобы эти банальности переживались как откровения, зрителям звездного коуча не нужны вещества. Робинсон доводит их до этого другим, более традиционным способом: похлопать в такт, попасть в ритм и вместе поорать, забыть о рефлексии, прислушаться к гуру. Словно срабатывает невидимый переключатель – и зрители, которых только что ничто не связывало, превращаются в нечто целое. И каждому в этом целом становится хорошо. Экспериментальный психолог из Нью-Йоркского университета Джонатан Хайдт называет это «переключением в режим роя».

«Мы на 90% шимпанзе, а на 10% – пчелы», – объясняет Хайдт в своей книге «Праведный разум» (The Righteous Mind). Как и шимпанзе, люди сформированы постоянной конкуренцией с ближними. Мы все – потомки длинной цепочки победителей в социальных играх. Но на эту эволюцию индивидуумов наложен более поздний слой групповой эволюции. Когда надо, наши предки могли сплотиться, забыть про личные споры и победить другие племена, которые слишком много думали о сложностях и фокусировались на страхах, а не на цели.

Те, кто перешел в режим роя, получают награду – озарение, экстаз и чувство выхода за свои пределы, растворения себя в чем-то большем. Студенты, которых опрашивал Хайдт, достигали этих ощущений в хоре, в марширующих оркестрах, на церковных службах, предвыборных митингах, а также во время медитаций. Большинство испытывали такое хотя бы раз, некоторые отмечали, что эти переживания изменили их жизнь. В набор испытываемых эмоций обязательно входит благоговение, что-то вроде священного трепета, действие которого Хайдт сравнивает с кнопкой перезагрузки: «Люди забывают свои мелкие заботы и открываются для новых возможностей, ценностей и направлений в жизни». Если выдрать из контекста, звучит как анонс шоу Тони Роббинса.

Хайдт полагает, что за переключение в режим роя отвечают как минимум две биологические системы. Одна из них связана с окситоцином (гормоном и передатчиком нервных импульсов), который вырабатывается гипоталамусом. Вторая – с зеркальными нейронами, отвечающими за подражание. Обе системы отвечают также за чувства эмпатии и солидарности, но только с теми, кто признается членами своей группы.

Психология роя может быть опасной, предупреждает Хайдт, приводя в пример грандиозные парады фашистов в Риме и Нюрнберге – гектары марширующих людей в форме. Полезные формы «роения», по его мнению, отличаются от вредных двумя важными параметрами. Первое различие проявляется на шкале «фестиваль – спектакль». В фестивале все задействованы и все равны – эта форма ближе к традиционным экстатическим техникам. В спектакле сильна иерархия и есть разделение на зрителей, подчиняющихся доминирующей фигуре, и лидера.

Второе отличие – размер группы. Традиционные «рои», которые усиливают доверие людей друг к другу, способствуют взаимопомощи и другим позитивным проявлениям, насчитывают десятки, максимум сотни человек. Иное дело – группы в десятки тысяч человек и более. По мнению Хайдта, в них накапливается потенциал для внешнего насилия и для внутренних репрессий. Происходившее в «Олимпийском» с этой точки зрения выглядит немного пугающе.

Иллюстрация Тимофея Яржомбека