Яндекс.Метрика
Мне было пять лет, когда мою мать лишили родительских прав. Моим домом стал Хвалынский детдом № 3. В 4 классе я перенес менингит, но выжил, пролежав полгода в больнице. Все детство болел, постоянно не хватало воздуха. Врачи определили порок сердца. Мне давно говорили об операции, но гарантий никто не давал, и я не решался. А сейчас совсем худо, едва дышу. Работаю ночным сторожем в своем детдоме. Живу в мансарде аварийного, еще купеческого, дома. После дежурства нет сил к себе по лестнице подняться. А ходить по ней надо часто: вода в колонке, туалет на улице, даже раковины нет. Отовсюду дует. Вот сижу у печурки, и так мне горестно: никакой личной жизни, хватило бы сил до работы добраться. Платят всего 600 руб., но я боюсь их потерять, на пенсию в 1320 руб. не прожить. Тянуть с операцией уже нельзя: отверстие клапана так сузилось, что скоро кровь не сможет проходить. Стоит лечение очень дорого, а у меня ни близких, ни родных. Сам карабкаюсь по жизни. Очень прошу, помогите. Надежда только на вас. Куда я только не обращался, в Госдуму писал. Все отказали. Андрей Ерофеев, Саратовская область.
Опубликовано 8 апреля 2005

Евгений Кривощеков

Заведующий отделением кардиохирургии №2
НИИ кардиологии (Томск)
Кардиохирург НИИ кардиологии НЦ СО РАМН (Томск) Евгений Кривощеков: Размеры левых отделов сердца критические. Еще немного, и даже протезирование клапана не восстановит кровообращения. С импортным протезом сердце будет лучше работать, проще избежать послеоперационных осложнений».