Александра Мяло

Внимание! Фонд «Русский дар жизни» (США)
внес $2500. Не хватает 116 300 руб.

«Я уже потеряла одного ребенка. У меня не хватит ни сил, ни мужества пройти через это еще раз. Теперь я знаю, каким глубоким бывает отчаянье».
Это строки из письма сибирячки Надежды Мяло. Жизнь ее первого ребенка целиком вместилась в один день. Сложный порок сердца, несовместимый с жизнью. Надя так и не знает, почему это случилось, даже генетики не нашли у них с мужем никаких патологий! Одна версия, правда, показалась врачам убедительной: Надя - медсестра-анестезиолог, то есть работала с наркозом. Работа эта вредная, и ее было много. Надю увлекала хирургия, она уже мечтала о карьере, когда ребенок умер, прожив сутки. И Надя порвала с медициной.
Дочка Яна родилась абсолютно здоровой. Со временем Надя поверила, что страшное в ее жизни уже позади. Следующая беременность протекала на редкость хорошо. Врачи свидетельствовали: никакой сердечной патологии.
Муж Нади родом с Кубани. Вскоре после рождения Сашеньки его родители написали, что достроили дом, и малышкам лучше жить в теплом климате, на молоке и фруктах. Кто бы спорил. Но через пять лет Надя с дочками вернулась в Сибирь, в свою комнату в коммуналке уже без папы. «Не прижились», - говорит Надежда, и мы больше не обсуждаем это. Девочки на каникулы ездят на Кубань, но без мамы. Не имея постоянной работы, папа присылает в качестве алиментов на двоих детей то пару тысяч, то пару сотен рублей. Вопрос о новой профессии отпал сам собой. Прокормиться бы. Надя устроилась продавщицей в магазин, а вечерами подрабатывает уборщицей. Зарабатывает пять тысяч рублей, это все ее доходы.
И вдруг вернулись полузабытые страхи. Саша упала в обморок. Ее осмотрел невропатолог, сняли энцефалограмму - все в норме. Кардиолог, правда, насторожилась и направила на обследование, но в больнице укоризненно сказали: «Мамаша, это мнительность, дочка здорова». Саша пошла в школу. И хотя Надежда твердила себе, что тревога ложная, она видела, что дочка слишком быстро утомляется, слишком рано ложится спать, жалуясь на головную боль и тяжесть в груди.
Ну, кому ее еще было показывать в их поселке?
В Томский академический НИИ кардиологии Саша попала только в девять лет. Надя чуть сама сознание не потеряла, узнав диагноз: врожденный порок сердца. В то время отверстие в межпредсердной перегородке было диаметром 4,5 мм, и надежды на самозакрытие дефекта уже не было. Обследуют Сашу каждые полгода, теперь ей 12 лет, она пьет лекарства, но дефект на сердце уже в 7 мм. Саша красавица и умница, отличница и художница. Но обмороки участились, а головные боли такие, что Саше жить не хочется. Все сильней одышка и темней синяки под глазами. Саша теперь подолгу лежит. Надя боится оставлять ее одну. Надя понимает: спасение в операции. И как анестезиолог Надя знает: оперировать Сашу под глубоким наркозом очень рискованно.
- У Саши Мяло выраженный сброс крови через дефект, - говорит нам ведущий специалист НИИ профессор Сергей Иванов. - Девочка растет, и дефект увеличивается. К 30 годам она станет просто развалиной. Если доживет, конечно. Операция на открытом сердце для Саши крайне опасна. Но есть другой путь: закрыть дефект импортным окклюдером через сосуды, эндоваскулярно. Без глубокого наркоза, разреза груди и тяжелой реабилитации. И через три-четыре месяца девочка будет полностью здорова.
Вот только эндоваскулярное закрытие пока не финансируется государством. А стоит операция 186 600 руб.